Бриг «Меркурий»

- Да, покрепче что-то надо, за знакомство.

Вячеслав встал и, оставив самокрутку в пепельнице, принес из холодильника запотевшую бутылку «Белуги». Разлив по стопкам ледяную водку, он поудобнее развалился в кресле.

- Спасибо, что приехала. - Выпил он одним махом и теперь смотрел на неё, чуть прищурившись. - Ну, а кроме меня, какие у тебя любимые художники?

- Ренуар.

- Ранний Ренуар или поздний Ренуар? - Вячеслав прищурился ещё больше.

- Неуемный Ренуар. Тот, что начинал рисовать зонты голубым кобальтом и заканчивал их французским ультрамарином.

Художник некоторое время сидел задумавшись.

- У тебя красивые глаза, - наконец произнес он. - Умные, живые. Окна твоей души, - усмехнулся он. - Хочешь ещё мои картины посмотреть?

Она энергично кивнула. Он поднялся и по очень узкой и крутой винтовой лестнице повел её на второй этаж.

Второй этаж был отделен от лестницы массивной железной дверью с вделанным в неё аккуратным глазком. Александра подивилась такой предосторожности. Отперев дверь одним из ключей на массивной связке, художник пригласил её войти. Холл второго этажа представлял собой довольно тесное пространство, из которого двери вели в три комнаты. Все двери при этом были плотно закрыты.

Александра собиралась пошутить про Синюю Бороду, но тут же передумала. Первая комната, куда они вошли, оказалась музеем Вячеслава. Картины теснились в плотной ковровой развеске. В этой комнате не было ни мебели, ни какой-либо маломальской утвари - только окна. Окна в дождь, окна, через которые лился солнечный свет, окна, затуманенные сумраком, окна в звездную ночь с прожекторами лунного света, окна в момент одиночества, окна на рассвете любви. Окна, через которые ещё хотелось смотреть в мир, когда жить в нем сил уже не оставалось, и окна безнадежья.

- Хороший вы художник, Вячеслав, - искренне выдохнула Александра.

- А почему не спрашиваешь, что это я одни окна рисую?

- Что это вы, Вячеслав, одни окна рисуете?

- А как в Бутырке посидел, так с тех пор только окна и вдохновляют.

Александра не нашлась, что ответить. Раз его вдохновляли окна, то почему бы их ему не рисовать?

- Я, между прочим, и портреты рисую, и натюрморты - да все продаю, вот нечего себе и повесить. А здесь висит только то, от чего заказчики отказались.

- Неужели такую красоту не взяли? - удивилась она.

- Красота здесь ни при чем - кому-то больше солнца хотелось, кому-то дождя. А мне что, мне нарисовать по-другому недолго. Вот эти и оставлял себе и, кстати сказать, нисколько об этом не жалею. - Он помолчал. - Выбирай любое, в подарок.

Александра покачала головой:

- Нет, в подарок не возьму. А купить - куплю с удовольствием. Вот это, - она показала на серое окно с запотевшим от дождя стеклом с несколькими хрустальными каплями осенней воды. С черным выпуклым крестом решетки посередине.

- Чем же приглянулось? - не унимался художник.

- Жизнь хрупкая как стекло, как дождь - мгновенная, и испытания пастозным крестом на неё наложены.

- Сечешь, - похвалил Вячеслав. - Ладно, забирай за символическую плату.

Цена, которую назвал за свою работу художник, символической ей вовсе не показалась, но торговаться она, разумеется, не стала.

Они вышли из комнаты-музея, и Вячеслав направился обратно к лестнице.

- А как же экскурсия по дому? - Александра воскликнула с деланным разочарованием.

Художник обернулся на неё и пытливо посмотрел:

- Ладно, получай экскурсию. Вот моя спальня.

Он распахнул перед ней дверь в большую неприбранную комнату, центром которой являлась великанская кованая кровать, стоящая изголовьем к стене. Кровать поразила её не только своими размерами, но и количеством наверченных металлических деталей, черных роз и гигантских вьюнов, которые, как огромные лекала или змеи, переплетались в изголовье.

Вместо прикроватной тумбочки наличествовала старая табуретка, крашенная белой краской. На ней примостился круглый механический будильник. Довершал обстановку огромный фанерный шкаф пегой масти. Александра уже была готова ретироваться из этой невеселой комнаты, как вдруг заметила на стене у шкафа небольшую картину. И застыла.

Вячеслав проследил за её взглядом.

- Неужели Айвазовский? - наконец выговорила она.

- Он самый, - довольно произнес хозяин. - Купил как-то по случаю, пусть, думаю, повисит.

Она подошла вплотную и протянула к работе руку.

- Можно? - осторожно спросила она, дотрагиваясь до рамы.

- Да пожалуйста, - беззаботно прозвучал его голос. Александра аккуратно сняла картину со стены. Сомнений у неё не было.

- Ну как, нравится?

- Да, это один из лучших Айвазовских, каких я когда-либо видела.

- Да неужто? А мне кажется, так, посредственная картинка.

- Зачем тогда повесили? - резче, чем хотела, спросила она.

- Сам не знаю, - отшутился художник.

- Так продайте, у меня как раз покупатель на Айвазовского есть, и размер подходящий.

- Я на комиссию работы не даю, - отрезал Вячеслав и взял работу у неё из рук.

- А я на комиссию и не прошу, - в тон ему ответила Александра.

- Тогда сколько заплатишь?