Бродяга. Путь ветра

– Главное – умение видеть, – задумчиво продолжил Кузнец, словно не заметив движения Яна. – И у тебя оно есть. А вот способность накапливать и отдавать Силу… на севере ее по капле из многих выдавливают, чтобы наполнить одного. Там у тебя был бы шанс – один из восьми. И все же – хорошо, что Гэлвэн послал тебя именно сюда.

– То есть этот обруч может сделать из меня…

– Сделать – нет. Помочь стать – да. Более того: кроме обруча, тебе не понадобится ничего – ни заклинаний, ни жезлов, ни эликсиров. Только Сила – и способность представить то, чего ты хочешь добиться.

Говоря это, Кузнец смотрел в глаза Яна – и, увидев, как они загорелись, поспешил добавить:

– Не торопись: нужно, чтоб ты понимал, что выбираешь. Прежде всего: никто не знает, откуда этот обруч, кто, зачем и как его выковал – он передавался из рук в руки так долго, что остались одни легенды. Второе: доводилось слышать, что надевший его рискует потерять рассудок. И последнее – из того, что знаю я: надев его, снять уже не сможешь…

Потерев подбородок, Антар добавил:

– В свое время я на это не решился. Подумай.

Ян подумал.

Потом протянул руку:

– Я попробую.

* * *

Ян прислушивался к своим ощущениям, тщетно пытаясь уловить перемены. Серебро приятно холодило лоб, расплетая спутавшиеся мысли и унимая страх… Вес обруча почти не ощущался – странно, в руке он казался тяжелым… Больше ничего Ян не чувствовал, и уже собрался было сказать об этом Мастеру.

Именно тогда это и произошло.

В голове взорвалась вселенная образов, знаков, звуков и красок, и время изменило ход, рассыпавшись на мириады потоков.

Ян увидел комнату Кузницы – но иначе: стены, потолок, все вещи в ней и сам Антар были прорисованы сетчатым голубым узором на фоне черноты, и вспышкой алого поверх нее – рукоять висящего на стене меча, и рука – жгут сапфировых нитей – тянулась к ней… Но тут видение померкло, сменившись другим. Или, точнее, – множеством других.

Ян разделился на сотни частей. Он шел по пещерным лабиринтам и летел в поднебесье, сражался на полях небывалых битв, пальцы его сжимали незнакомое и в то же время поразительно привычное оружие и инструменты, ни вида, ни названия которых он не ведал…

Он был ветром и волной, пламенем и камнем – «Йисс э Льатта, Тэйн э Кэташ». Сила – чистая, первозданная – наполняла его, и вместе с ней приходило знание.

Имена… сотни наречий, тысячи голосов вливались в него – звонкое серебро и гулкая медь, шелест камыша и журчание рек.

Лица… мужские и женские, человеческие и не совсем… Радостные, скорбные, безразличные, живые, мертвые…

И в какой-то момент Ян понял, что за всем этим теряет себя самого. Просеивается песком сквозь пальцы. Тает туманом, и ветер уносит клочья…

«Я – есть!» – выкрикнул он беззвучно.

Смех ветра, издевательский шепот песка.

«Я хочу быть... я хочу быть собой! Быть по-настоящему!»

Слова улетели в безбрежную, удушливую пустоту и тишину, окружившую его, и послышался голос:

– Будь!

И рука – наверное, рука Антара? – приподняла его, выталкивая наверх, к свету и воздуху. Странно, успел отметить Ян: рука старого кузнеца не была так страшно обожжена…

Встав, Ян взял с пола упавший меч и аккуратно повесил его обратно на стену. Оружие ему больше не понадобится. Никогда.

Подошел к перерубленному пополам столу.

– Простите, Мастер…

– Ничего, Йиссен. Новый сделаю – невелика беда… главное, что ты в порядке, – тихо ответил Антар, смахнув со лба крупные капли пота.

Ян наклонился, поднял половинки столешницы и сложил вместе. Потом, не дав им распасться, быстро провел по стыку ладонью.

– Не надо новый. Я привык к этому.

* * *

Занятие Чистой Силы шло как обычно. Тишина стояла почти ощутимая, плотная. Сосредоточенная. И когда в зале раздался негромкий голос, никогда прежде здесь не звучавший, многие настолько удивились, что оглянулись, оставив свои упражнения.

– Учитель Рав, вы не могли бы подойти?

– Ты… увидел? – удивленно склонил голову наставник, сразу заметив, что зерно на плите Яна так и не сдвинулось.

– Да, – ответил тот. – Зерно – на месте…

Неподъемная мраморная глыба дрогнула, словно весенняя льдина, и заскользила вправо.

– … Не на месте была плита, – закончил Ян, не отрывая взгляда от зерна, оставшегося неподвижным. И лишь когда плита замерла, мальчик коротко глянул в ту сторону, где сидела, позабыв о лежащем перед ней яблоке, Лиу. В ее глазах ясно читалось изумление, восхищение – и что-то еще… что-то, Яну совсем не понравившееся.

Тишина вернулась в класс, сгустившись больше прежнего.

– Ты… прав, – произнес наконец наставник, словно проталкивая каждое слово сквозь толщу воды. – Эта плита стояла… не совсем верно… Молодец, Ян.

Глаза у мастера – угольно-черные, глубокие, спокойные. Вовсе не похожие на огоньки-золотинки Лиу. Долгие годы опыта и созерцания не могли не отразиться в них, и мало кто мог долго выдержать взгляд Наблюдателя… Но почему-то теперь он смотрит совсем так же, как Лиу… так же, как все. И почему-то в этот раз он отвел глаза первым.

* * *