Бродяги Севера

Встретиться условились в стойбище у Топека, и теперь его посланники разносили по побережью весть о грядущей большой облаве, и именно от Топека исходило предупреждение, что если волков не прогнать или не уничтожить, то голод и смерть придут на Север. Он исправно передавал соплеменникам обращение полиции, которую представляли Пеллетье и О’Коннор. На призыв пришел осторожный ответ. На протяжении многих поколений суеверные племена, населяющие берега залива, свято верили, что зимой в кровожадных волков вселяются демоны, а потому на призыв Топека и полиции ответили только самые молодые и храбрые охотники. Одно дело – сразиться с большими белыми медведями и совсем другое – поднять руку на злых духов. Двести смелых охотников выдвинулись к стойбищу Топека. Все они запаслись амулетами и как следует вооружились: кто ружьем, купленным во времена изобилия у китобоев, кто гарпуном, кто копьем для охоты на тюленей. С западных окраин пришел Оле Джон – эскимос, справивший свадьбу по обычаям белых людей, а с ним прибыли десять самых отважных охотников стойбища и стадо из пятидесяти оленей.

Северное сияние погасло, словно догоревшая лампа, к тому времени, как Пеллетье и О’Коннор закончили шестичасовое путешествие, пожали руки людям Топека и чуть не задушили в объятиях Оле Джона. В течение следующих шести часов прибывали все новые охотники. С приходом последнего пронзительный ветер принес с ледяных полей крупитчатый, похожий на россыпи картечи снег, покрывший все следы и тропы. Три дня и три ночи после вьюги, если верить часам Пеллетье, в стойбище Топека кипела работа. Охотники подыскали подходящую западню – «слепое ущелье» с ледяными стенами и единственным выходом – и начали приманивать волков. Пять раз Топек, Оле Джон и его люди гоняли туда стадо оленей, и пять раз люди и животные возвращались, будучи на грани изнеможения. Волки не выли и не шли на запах оленей. Там, где по следам стада были разбросаны сотни ядовитых приманок, не обнаружилось ни одного дохлого волка.

На обычно невозмутимых лицах молодых эскимосов читался благоговейный страх. Шаманы и старейшины были правы – в волков вселились демоны, и с таким же успехом можно сражаться с ветром. Даже Топек и Оле Джон теряли надежду, а в душе Пеллетье нарастала тревога.

В шестой и последний раз Топек и Оле Джон погнали стадо оленей к ущелью, а в стойбище уже шептались, что разгневанные боги и демоны вот-вот наложат заклятье на землю и на море.

Глава IV

Молниеносный вел огромную стаю на север. Отощавшие после многодневных бесплодных поисков добычи, со впалыми боками и отвислыми задами, волки двигались нестройной массой, словно отступающая, поверженная армия. С той ночи, когда они загрызли немалую часть оленьего стада, им только однажды попалась крупная добыча. Потом целую неделю бушевала вьюга, а после нее все олени пропали. Ими больше не пахло. В бескрайнем мире, лишенном следов, олени исчезли, словно их и не было. Углубись Молниеносный с волками еще на сорок миль на запад, он бы обнаружил их в прибрежных низинах, и сейчас стая бы жирела, кормясь остатками поредевших и разбредшихся по равнинам стад.

Если бы люди Топека узнали о возвращении стаи в прежние «охотничьи угодья», то призвали бы на защиту всех эскимосских богов. То, что демоны вселились в волков, перестало быть суеверием, они и были демонами, обезумевшими от голода. Других животных голод губит естественным путем – они слабеют до такой степени, что не могут больше двигаться, а затем погибают. Волкам же голод отравляет душу.

Сто пятьдесят волков Молниеносного, бредущие под небом, озаренным мириадами звезд и серебристым сиянием луны, боялись самих себя. Теперь они были настоящими пиратами, выжидающими удобного момента, чтобы перегрызть друг другу глотки. Красноглазые, давно не спавшие, с намерзшей на мордах голодной слюной, они ждали, не раздастся ли рычание или лязг зубов, означающее, что еще кто-то из собратьев пал жертвой стаи. По равнине бежали молча, не издавая ни воя, ни воинственных воплей. Призрачное полчище серых костлявых фигур продолжало свой путь в ночи.