Бродяги Севера

Стадо паслось разрозненно. Олени добывали из-под снега заиндевевший мох, и нападение Молниеносного послужило первым предупреждением. От одного волка они бы скрылись быстро и слаженно, но при виде стаи их охватил ужас, и замерзшие равнины сотряс топот копыт, подобный грохоту далекого грома, ибо олени-карибу, как и овцы, в случае опасности сбиваются в стадо.

Мощный прыжок унес Молниеносного на двадцать ярдов вглубь стада. Он вонзил клыки в горло молодому оленю, и тут насмерть перепуганные животные сгрудились вокруг него, заключая его в плотное давящее кольцо. Всем своим весом в сто сорок фунтов он повис на шее молодого оленя. Вокруг сталкивались тела, рычали беснующиеся волки, но из его стиснутых челюстей не вырывалось ни звука. Его собратья нападали на оленя по двое, трое и четверо, но Молниеносный предпочитал убивать в одиночку. Оказавшись в самом центре огромного стада, он и его жертва повалились на землю. Но волк ни на мгновение не ослабил хватки. Над ними сомкнулась масса тел, внизу били копыта, сверху ломались рога, но Молниеносный только глубже вонзал клыки. Потом в какое-то мгновение он затаил дыхание и всем телом напрягся для последнего отчаянного рывка. Упершись передними лапами в грудь оленя, он распрямился, словно огромная тугая пружина, а потом отпрянул назад, и кровь молодого оленя обагрила взбитый копытами снег. Когда Молниеносный, шатаясь, поднялся на ноги, на земле лежали двадцать загрызенных стаей оленей – в основном те, которые паслись позади. Основная же часть стада в тысячу голов, обезумев, неслась на юго-запад, и стук их копыт вновь походил на раскаты грома. Но даже голод не пересилил жажду убивать, и, бросив добычу, ошалевшие от крови разбойники Бесплодных Земель кинулись в погоню. Только всеобщее измождение остановило бойню. Челюсти ослабли, сил бежать больше не было, и волки вернулись к добыче. Когда самые стойкие прекратили погоню, на залитой кровью тропе протяженностью три мили, остались шестьдесят бездыханных оленей.

Там, где лежали животные, убитые в последнюю очередь, развернулось настоящее пиршество. Вторую жертву Молниеносный сокрушил не один. Схватка была долгой и трудной. Его лягали, бодали и топтали, и ему пришлось бы тяжко, если бы на подмогу не пришли челюсти еще одного зверя. Он уже изнемогал от мучительной борьбы, но тут рядом мелькнуло гибкое тело, раздалось яростное рычание, и чьи-то клыки вонзились в жертву. И только когда дело было сделано, Молниеносный понял, что ему на помощь пришла юная волчица. С окровавленной пастью, израненная и запыхавшаяся, она с победоносным видом встала рядом с ним.

«Это мы убили! – казалось, говорила ее поза. – Вместе! Молниеносный и я!» И на этом залитом кровью поле смерти в душе Молниеносного родилось новое чувство, которое было ему еще неведомо, когда часом раньше Мюэкан бежала с ним рядом. И чутье подсказало Мюэкан, что она наконец победила.

Молниеносный разорвал олений бок, открывая доступ к мясу. Тогда Мюэкан присоединилась к нему, и вместе они принялись пировать. Молодая волчица лежала рядом с Молниеносным, он чувствовал тепло ее тела, преисполняясь гордым осознанием своей главенствующей и покровительственной роли. Он ел неторопливо, отрывая куски мяса так, чтобы Мюэкан было легче их достать. Стоило другому волку приблизиться к ним или зарычать где-то рядом, как глаза Мюэкан загорались ревнивым огнем. Она первой увидела огромную серую фигуру, что подошла к их оленю с другой стороны и остановилась, глядя на нее сверху вниз блестящими от злобы глазами. Молниеносный, чья пасть была набита мясом, услышал предупреждающее рычание Мюэкан, но не обратил на него внимания. Он был миролюбив, и вздумай хоть десяток волков разделить с ним трапезу, это бы не нарушило его спокойствия. Но воодушевление оттого, что она только что обрела пару, и преданность избраннику разожгли огонь в крови волчицы. Непрошеным гостем оказался Балу. Едва он вгрызся в оленя, как Мюэкан метнулась к нему мстительной молнией. Ее молочно-белые клыки вонзились ему в загривок, и вожак обрушил на нее весь свой гнев.

Только тогда Молниеносный заметил, что́ происходит, и одним прыжком подскочил к Балу. Челюсти вожака уже сомкнулись на горле Мюэкан, когда Молниеносный нанес удар. Раздался звук раздираемой плоти, и два огромных зверя, сцепившись, покатились по снегу. Молниеносный вскочил на ноги на секунду быстрее соперника. Мюэкан ползла к нему на брюхе. Из ее разорванной глотки струилась кровь, и дышала она, странно всхлипывая. Молниеносный услышал, как она прерывисто скулит, и в нем сильнее и повелительнее, чем когда-либо, восстал дух огромного дога. Откуда-то из дымки далекого прошлого взывала к нему душа предка, веля ему не столько отомстить, сколько побороться за справедливость. Защитить слабого. Проявить чуждое волку, но свойственное собачьему сердцу благородство, требующее оберегать свою подругу и ставить ее интересы превыше своих. Балу было все равно, кому разодрать глотку: самцу или самке. Молниеносный же впервые в жизни ощутил слепую и всепоглощающую жажду мести.