Бродский за границей: Империя, туризм, ностальгия

В начале своего эссе о Константиносе Кавафисе «Песнь маятника» Бродский делает ироническое, но несомненно критическое замечание о том, что в западном литературоведении XX века преобладают биографические исследования, отмечая, что «бессобытийность» жизни этого греческого поэта «обрадовала бы наиболее придирчивого из „новых критиков“» (СИБ2, 5, 43). После этого он предпринимает попытку превратить «бессобытийную» жизнь Кавафиса в миф и легенду. Бродский связывает этот миф о поэте и его стихах с Александрией, которая, с его точки зрения, стала метафорой жизни в поэзии Кавафиса. Сложно не заметить сходство между Александрией Кавафиса, как ее описывает автор «Песни маятника», и описаниями собственных отношений Бродского с его родным городом. После эссе о Кавафисе в сборнике «Меньше единицы» следует «Путеводитель по переименованному городу» (см. главу 2). В этом эссе Бродский представляет западному читателю собственную интерпретацию истории русской культуры, на которую повлияла его ленинградская ностальгия по историческому Петербургу, и описывает русский литературный канон, с которым соотносит и себя. Значение, которое Бродский придает Ленинграду в этом эссе и в заглавном эссе сборника «Меньше единицы», автобиографическом тексте о детстве и юности, демонстрирует то же понимание связи между жизнью писателя и его родным городом, которое выражено в «Песни маятника». Город, в котором растет поэт, формирует и определяет его художественное восприятие, а также его чувство истории, времени и пространства.

Стихотворение Бродского «В Италии», написанное в 1985 году, – образец того, как Бродский следует в своей поэтической практике идеалам петербургской неоклассической эстетики, которые он выводил из особенностей городского пространства в своих эссе о Ленинграде и петербургской культуре. Лирический голос в стихотворении проникнут автобиографическим тоном, это голос человека, привыкшего к трагическим событиям и личным потерям. Стихотворение – воскрешение воспоминаний Бродского о смерти родителей. В то же время искусное использование классической поэтики и культурных отсылок указывает на осознанное внимание автора к своему месту в русской культурной традиции. Обращаясь к идеям неоклассической эстетики и воссоздавая образы русского Серебряного века, Бродский в этом стихотворении подтверждает свою культурную и поэтическую генеалогию, которую декларировал в петербургских эссе.

Поэтическая структура стихотворения «В Италии» строится на классических принципах гармонии, симметрии и перспективы. Оно состоит из четырех строф, каждая из которых содержит четыре строки. Симметрия усиливается схемой рифмовки – первые две строки с мужскими рифмами, следующие две – с женскими. Эта схема, aaBB, повторяется во всех четырех строфах. Бродский, как правило, не использует чередование мужских и женских рифм, что подчеркивает значение выбранной в стихотворении схемы: симметричное разделение каждой строфы на две части предполагает разделение на две части всего текста[389]. В первых двух строфах описывается город, принадлежащий прошлому лирического героя и реконструируемый в его воспоминаниях (там – тогда), последние две строфы рисуют город, окружающий героя (здесь – сейчас). Эти два города сопоставляются в стихотворении, параллель поддерживается союзом «и», открывающим текст. Симметричная структура создает поэтическое пространство, в котором два города зеркально отражаются друг в друге в памяти автора. Идея отражения усиливается за счет присутствия в лирическом сюжете лагуны, в которой отражается заходящее солнце, «зрачок слезя» и пробуждая воспоминания, запечатленные в стихотворении. Когерентность симметричной структуры поддержана также рифменными парами, связывающими первую строфу с третьей (восклицания «растли! растли!» и «гад! уйди!») и вторую с четвертой (деепричастия «слепя», слезя»)[390].