Бронзовые звери

Гипнос указал на канал. Даже в столь ранний час река была заполнена снующими туда-сюда лодками. Зофья увидела, как три лодки, нагруженные зимними фруктами, проплыли мимо вальяжно двигавшихся Сотворенных гондол, украшенных рекламой театральных пьес и ресторанов. Из-за поворота показалась еще одна лодка. Она была шире и короче гондолы и предназначена лишь для трех человек. Ее деревянные крылья рассекали гладь лагуны. Нос лодки был изогнут в виде шеи лебедя, склонившего голову. Внутри, взявшись за руки, сидели мужчина и женщина, улыбаясь друг другу. Третий человек сидел спереди, изо всех сил работая ногами, чтобы развернуть лодку вперед. Они проплыли меньше чем в тридцати сантиметрах от остальных лодок.

– Ты выбираешь птичью лодку? – спросил Энрике.

Казалось, он совсем не впечатлен.

– Нет, смотри, mon cher, – сказал Гипнос. – Они скоро сделают это.

– Что? – спросил Энрике.

– Шшш.

Мужчина и женщина в лебединой лодке наклонились вперед, и их губы соприкоснулись. Зофья покраснела и уже собиралась отвернуться, как вдруг лодка преобразилась от поцелуя. Белый лебедь сложил крылья, скрывая влюбленных от посторонних глаз.

Зофья принялась считать секунды… четырнадцать, тридцать семь, семьдесят две, сто двадцать. Внезапно крылья опустились, и влюбленная пара снова предстала перед ними. Их волосы растрепались, а лица покрывал румянец. Они едва заметно улыбались друг другу.

– Держась на другой стороне от мнемонических жуков, подберешься к гондоле, – сказал Гипнос. – И в это время это чертовски дешевое удовольствие. Поверьте, я много раз пользовался Лодкой Любви во время поездок в Венецию.

Энрике покраснел.

– Я… гм…

– Это неплохая идея, – заметила Зофья.

– Видишь? – сказал Гипнос. – Я не просто хорошенькая мордашка.

– Конечно, – откликнулась Зофья.

Гипнос прижал ладони к груди.

– Ах, ma chère, ты так добра!

– У тебя есть плечи, ступни и шея, хотя не знаю, можно ли считать их хорошенькими.

Гипнос насупился.

– Но кто станет изображать пару? – спросил Энрике. – И кто станет управлять лодкой?

Зофья уставилась на них. Она не однажды видела, как они целовались, и, похоже, им это нравилось, поэтому она не понимала колебаний Энрике.

– О, – сказал Энрике, краснея еще сильнее. – Мы не… – Он умолк, указывая на себя и Гипноса.

– Сейчас мы просто друзья, – ответил Гипнос, не глядя на Энрике.

– Вы не знаете, как долго будете просто друзьями? – поинтересовалась Зофья.

– О, мы всегда будем друзьями, но, возможно, между нами появится нечто большее, кто знает? – беспечно произнес Гипнос. – Поэтому сейчас парой станут один из нас и ты, Зофья. Кто из нас? Голосую за себя. – Он низко поклонился. – Во-первых, я ослепительно красив. Во-вторых, я гораздо красивее нашего историка…

Энрике нахмурился.

– А какое отношение это имеет к…

– И в-третьих, – произнес Гипнос чуть громче, перебивая Энрике. – Я замечательно целуюсь.

Он подмигнул, и Зофья расхохоталась, потому что сразу стало понятно, что это дружелюбная шутка, но в то же время упоминание Гипноса о поцелуе заставило ее задуматься, что в этом плане существует изъян, который она не предусмотрела. В прошлом, во время приобретений Северина, актерская игра была просто необходима. И это не беспокоило Зофью. Ей нравилось следовать правилам, как себя вести и что говорить и что делать. Ей было гораздо проще себя вести, когда все правила были известны заранее. Но еще никогда ей не доводилось вкушать романтику. Никто и никогда не целовал ее. Хела подшучивала над ней, когда Зофья собралась в Париж.

– Едешь в Париж, а сама ни разу с парнем не целовалась! Не хочешь поцеловать кого-нибудь, Зося?

По правде говоря, на свете было немного парней, которых Зофья хотела бы поцеловать. Она знала, что такое желание… слабая пульсация в животе, сердце начинает биться чаще, но мысль о том, чтобы коснуться губами чьих-то губ, смущала ее и казалась нелепой и слегка отталкивающей. Однако возможность коснуться губ человека, который тебе приятен, притягивала ее. Словно она куда-то мчалась сломя голову, но кто-то остановил ее против ее собственной воли, и теперь все, чего она желала, это поскорее снова ринуться вперед. Впервые это чувство охватило ее в присутствии молодого профессора. У него были светло-каштановые волосы, и он был очень добр, однако Зофья не смогла заставить себя заговорить с ним. А теперь она испытывала похожие ощущения с Энрике, но они казались гораздо сильнее. В его присутствии она ощущала странное тепло и приступы волнения, сердце замирало, пропуская удары, оставляя чувство приятного головокружения, когда он слишком долго смотрел на нее. Ей нравилось находиться рядом с ним. А когда он уходил, ей порой становилось грустно. Несомненно, это влечение, но в чем заключалось его удовлетворение? Что произойдет потом? Что, если эти ощущения обострятся настолько, что она упадет в обморок? А что, если она пожелает большего, чем поцелуй? Что тогда?

– Это должен быть я, – сказал Энрике.