Бронзовые звери

– Я помогу, Феникс, – сказал Энрике. Он обхватил ее за талию и потянул изо всех сил. Зофья повалилась на него, их лодка резко закачалась, и они едва не врезались в проплывавшую мимо гондолу.

– Attento! – завопил гондольер.

Зофья выпрямилась, чувствуя, как пылает рука. Канал теперь выглядел еще более оживленным. Гондольер принялся осыпать их ругательствами, а другие лодки замедляли ход, чтобы посмотреть, что происходит. Зофья взглянула на мост. Время словно замедлило свой ход, и она заметила, что плечи Руслана вздрогнули, словно он что-то почувствовал. И начал оборачиваться.

Зофья резко обернулась к Энрике:

– Поцелуй меня.

Его глаза округлились.

– Сейчас? Разве я…

Но Зофья обхватила ладонями его лицо и притянула к себе. В следующее мгновение крылья лебедя затрепетали, поднимаясь и пряча их от посторонних глаз. Крики стихли. Зофья чувствовала лишь, как лодка борется с течением, когда Гипнос изо всех сил пытался отплыть подальше. Зофья так увлеклась отвлекающим маневром, что почти забыла, что это был поцелуй…

Пока не осознала, что происходит.

Под сводом лебяжьих крыльев было темно и тепло. Она ощущала прикосновение обветренных и сухих губ Энрике к своим губам. Зофья оборвала поцелуй. Все это оказалось довольно разочаровывающим, хотя она и сама не знала, чего ожидала.

– Это было не так уж и ужасно, – заметила она.

Энрике молчал, и она почувствовала, что ее лицо пылает, что-то внутри сжималось от смущения.

– Но могло быть гораздо лучше, – ответил он.

– Как?

Она хотела знать. В следующее мгновение она ощутила, как теплые руки скользнули по ее щеке. Зофья широко раскрыла глаза в темноте, и хотя от этого она не видела лучше, но ей казалось важным, чтобы, когда это произойдет, ее глаза были открыты. Она почувствовала, как что-то приближается к ней, теплое дуновение коснулось ее губ, а затем и случилось то, что называют поцелуем.

Зофья знала причины возникновения жара. Понимала, что такое происходит, когда атомы и молекулы сталкиваются, и от этого движения возникает энергия. Тепло, не похожее на вспышку, а, скорее, на медленно поднимающуюся волну, окатило ее с головы до пят. И, да, от того, что ее целовали и она целовала в ответ, возникала энергия. Она стала участником в невидимом кружении частиц. Словно танец внутри ее тела. Она наклонилась вперед, растворяясь в неожиданном тепле, исходившем от Энрике, улавливая новые ощущения: прикосновение небритой щеки к ее коже, его зубы на ее нижней губе, жаркая влажность его рта, поглощающего ее. И это нельзя было назвать неприятным. Как раз наоборот. Энрике крепче прижал ее к себе, и она ощутила его сердцебиение. И в этот момент она заметила это, точнее, отсутствие этого. Письмо Хелы исчезло.

16. Северин

Вечером перед Карнавалом Северин поглаживал фиолетовый бутон ядовитого цветка живокоста и ждал.

Почти три года назад Лайла устроила цветочное пиршество, как особый десерт для некоторых известных людей, гостивших в Эдеме. Стояла поздняя весна, и Париж напоминал взволнованную невесту в день свадьбы – печальную, покрытую испариной, недовольную кажущимся недостатком внимания к ее персоне, в то время как распускающиеся бутоны цветов сияли, словно драгоценные камни, украшая город.

Тристан расчистил место в саду, и Сотворенный художник, занимавшийся текстильными тканями, соорудил шелковую палатку, которая удерживала бы в себе прохладный воздух, который затем овевал бы гостей, словно легкий ветерок. На праздничном столе не было столового серебра, а Лайла заканчивала раскладывать груды желтых георгинов, алых роз, небесно-голубых гортензий и венки из жимолости. Они выглядели пугающе живыми. Капля росы, застывшая на ободке цветочной чашечки примулы, казалось, вот-вот скользнет по лепестку.

И все же, даже стоя в конце стола, Северин ощущал запахи марципанов и ванили, кокоса и цитрусовых, которыми веяло от искусно выполненных цветов. Хотя цветок казался здесь явно лишним. Длинный стебель живокоста с фиолетовыми лепестками, мерцающими голубыми бликами, словно небо в сумерках.

– Ты использовала ядовитый цветок? – спросил Северин, указывая на живокост. – Сомневаюсь, что у наших гостей хватит смелости попробовать его.

– А что, если бы я сказала им, что это самый сладкий из всех цветов, что под этими смертоносными лепестками скрывается густой миндальный крем с мякотью пряной сливы внутри? – сказала Лайла, ее глаза коварно блеснули. – Такой вкус достоин того, чтобы ощутить дыхание смерти, ты разве не считаешь? Если, конечно, ты настолько смел, как я думала.

– Что ж, теперь ты взываешь к моему тщеславию и любопытству, – произнес Северин. – И это означает, что я просто не могу не поддаться искушению.

– Значит, это действует? – с улыбкой откликнулась Лайла.

– Конечно, действует, – ответил Северин. Протянув руку, он отломил кусочек сахарного листа живокоста и положил в рот, ощутив на языке вкус ванили и кардамона. Он протянул кусочек Лайле, которая тут же запихнула его в рот. Она вскинула брови, явно довольная своей работой.

– Что думаешь? – спросила она, взглянув на него.