Бронзовый клад

Все новые и новые воины с темной кожей, с длинными перьями на голове присоединяются к Дагуру. Старейшины родов здороваются с ним и садятся рядом. На них плащи из медвежьих шкур, на голове – коровьи рога, за поясом – красивые бронзовые кинжалы или двухсторонние топорики необычной формы. Неподалеку пасется большое стадо захваченного скота.

На равнине перед одиноким буком упражняется отряд лучников – они стреляют по вороне, привязанной к верхушке дерева. В перерывах лучники старательно собирают свои выпущенные стрелы с оперенными бронзовыми наконечниками.

Дагур с гордостью взирает на все растущее войско. Скоро он покарает убийц отца и добавит к прежним пастбищам своего рода новые земли. Он встал и вгляделся в даль.

На горизонте синеют леса, и Дагуру кажется, будто он слышит их таинственный шум. По его слову бескрайние чащи оживают. Повсюду раздаются в лесах боевые клики, и все новые и новые храбрые воины выходят из-под сени деревьев и идут к нему, Дагуру.

Да, он исполнит мечту отцов и дедов, он выведет свой народ из глухолесья и даст ему иные земли… И победоносный поход закончится не раньше, чем достигнут они второй Великой реки, в легендах о которой говорится, будто течет она по теплой низине с востока на север.

Дагур, молодой силач с сияющими глазами, схватил свой богато изукрашенный бронзовый меч в локоть длиной и взмахнул им над головой…

Солнце отразилось в лезвии – и точно посыпались с него жгучие искры. На руке у Дагура – золотой перстень из тонкой проволоки; чуть пониже плеча – бронзовый браслет, разделенный тремя желобками так, будто это три браслета, соединенные вместе. А еще нашиты на его одеяние мелкие бронзовые бляшки, особенно много их на поясе.

Со стороны кажется, словно блестит и мерцает сам Дагур.

Воины поглядывают на своего отважного предводителя с нескрываемым уважением.

Они последуют за Дагуром, как только он позовет их.

Медведи и Бобры были застигнуты врасплох. Они не успели увести свои стада с отдаленных пастбищ, и половина скота попала в руки неприятеля. Никто не предупредил их о нападении.

Теперь они торопливо готовились к тяжкой битве. Старейшине не пришлось долго бить в старый выдолбленный чурбан, обтянутый кожей: все мужчины и подростки тут же сбежались на его зов с оружием в руках.

Сильный Медведь вел свой отряд через Петршин к долине, где нетерпеливо ожидали подмогу растерянные Бобры. Их старейшина был уже немолод, да к тому же мучился от желудочной хвори, так что он охотно согласился подчиниться командованию Сильного Медведя.

Война продолжалась уже третий день.

Бобры и Медведи – все в боевой раскраске – заняли левый берег речушки и скрывались в зарослях, напряженно ожидая, когда на другом ее берегу появится противник, чтобы начать сражение.

Армия Дагура приближалась, разделившись на несколько отрядов, в каждом – представители одного рода. Еще не высохла роса на траве, а враги уже почти сошлись.

Воины Дагура отлично знали, где находятся Бобры и Медведи, и потому, оставаясь на правом берегу, тоже забрались в заросли и овражки. Обе армии медленно-медленно сближались. Когда они смогли слышать друг друга, завязался бой. Пока еще, впрочем, все сражались не оружием, а воплями.

– Бобры смелые только в своих норах, а нам даже показаться боятся! – закричал кто-то из людей Дагура.

– У Медведей лапы трясутся, куда уж им воевать! – насмешливо подхватил второй голос.

Разумеется, после такого Бобры и Медведи смолчать не смогли:

– Да вы – лесные червяки, мы раздавим вас, даже если лапы у нас и трясутся!

– Будь у тебя сердце – тьфу! – такое же большое, как глотка, – тьфу! – может, кто из нас и удостоил бы тебя ударом – тьфу!

Как только кому-то из воинов шутка особенно удавалась, его соратники начинали громко вопить и визжать. Да еще и повторяли ее раз десять. Хотя обе стороны таким образом и переговаривались, понимали они друг дружку не слишком хорошо. Язык лесного народа совсем не походил на наречие местных жителей. К счастью, несколько человек выучили чужой язык, когда путешествовали с купцами, и теперь, заделавшись толмачами, они переводили соплеменникам вражеские выкрики. Однако нельзя сказать, что языковой барьер был для этой забавы помехой. Малопонятные слова сопровождались весьма выразительными жестами.

Самые горячие из воинов, распаленные перебранкой, выскакивали из своих укрытий и грозили противникам оружием.

Прочие же упорно, в течение многих часов, осыпали врагов насмешками.

Время от времени вперед выходил тот или иной статный воин в нарядной одежде и, размахивая каменным топором или бронзовым копьем, кричал через речку:

– Эй, земляной сушеный червяк, иди-ка сюда сразиться! Высунь голову из ольшаника, чтобы я ее отсек! Твои потроха разнесут по лесу вороны!

Трижды повторял он свой призыв и, поскольку никто ему не отвечал, гордо возвращался к своим, встречаемый приветственными воплями.