Бубен

Старый шаман осторожно поднимался на Гору, ведя за собой девочку. Светлое платье ее было испачкано землей, особенно на коленях, потому что ребенок, не привыкший к горным тропинкам, часто спотыкался и падал. Дорога казалась бесконечной, и они часто присаживались на каком-нибудь выступе, чтобы передохнуть и снова двинуться в трудный путь. Старик шел молча, уставившись себе под ноги, словно стыдился чего-то, лишь изредка поглядывая на ребенка. Вскоре показалась пологая вершина. Тонкие язычки костра, разведенного посреди небольшой каменной площадки, трепетали на ветру. Шаман огляделся вокруг. На соседней горе был виден амфитеатр, выдолбленный в вершине и полукругом охватывающий небольшого размера площадку. Тысячи лет назад на этой площадке собирался Совет Старейшин. И каждый новый шаман зажигал здесь свой костер рядом с костром Хозяйки. Огни, разгораясь, сливались в единый гулкий факел, и оба мира – мир духов и мир людей – могли видеть друг друга через пламя этого костра.

Старику повезло: Хозяйка на этот раз была одна. Так что не было необходимости ждать, пока она отправит подальше своих помощниц, чтобы переговорить. Старик подтолкнул девочку, чтобы та оказалась впереди него на полшага, и приветствовал Хозяйку.

– Рад, что застал тебя, Морада.

– Добро тебе, старый шаман.

Взгляд Морады упал на девочку, и она вздрогнула от тяжкого предчувствия.

– Я вижу, ты пришел не один. Кто это?

Шаман расплылся в улыбке. Он понял, что Морада узнала девочку.

– Этого необыкновенного ребенка я привел тебе в подарок. Чтобы ты не оставляла наш род и помогала мне своею мудростью.

Хозяйка усмехнулась.

– Что, много тёсей потратил? Твой бубен совсем пуст?

Шаман скривился и нехотя процедил сквозь зубы:

– На мой век хватит. Я спешил к тебе, но что-то ты не слишком гостеприимна сегодня, Великая Жрица.

– Зачем же так торопиться?

– Чтобы девочку не забрал кто-нибудь другой.

Морада усмехнулась:

– И не привел ко мне? Совсем вы с ума посходили. Тратите свои силы на пустые битвы.

Старик сверкнул глазами:

– Только ты владела всей долиной! Теперь она изрезана на куски, но даже самый маленький кусок земли трудно удержать. Слишком много вражды и мало жизненных сил осталось у древних родов.

Морада смотрела в глаза старому шаману, пока тот не отвел взгляд.

– Слабым народом проще управлять, не так ли, шаман? Ты думаешь только о своем могуществе и гоняешься за чужими тесями.

Шаман нахмурился.

– Вот она, твоя благодарность! Я единственный, кто кормил тебя все эти годы!

Морада немного поостыла, но терпеть упреки старого шамана не стала.

– Я свою еду всегда отрабатывала с лихвой! Зачем пришел на этот раз?

– Я слышал, твой пояс объявился среди людей.

Морада стояла, как громом пораженная:

– Мой пояс? Ты ничего не перепутал, старик?

– Этот ребенок сам видел, как женщина надевала его.

Морада покачала головой.

– Глупые люди. Они не знают, что рвут нити своих жизней своими же руками.

Старик покачал головой и присел прямо на влажную траву.

– Стар я стал, Морада. Вот умру, кто о тебе позаботится? Возьми девочку, научи чему-нибудь.

Морада посмотрела на испуганную девочку и лишь махнула рукой.

– Что толку в худом ребенке? Мне нужен жирный, чтобы накормить свои камни.

Старик не унимался.

– Ты, конечно, можешь скормить ее камням. Но если тебе откроется то, что понял я, ты будешь беречь эту девочку и не отдашь ее своему Повелителю.

Старик указал посохом на большой камень, почти вросший в землю и покрытый ржавым мхом.

– Если ты оставишь себе этого ребенка, твой Камень получит свежую кровь на праздник полнолуния.

Морада размышляла. Лицо этой девочки показалось ей знакомым. Какие-то древние видения всплывали в памяти Великой Жрицы и исчезали неузнанными. Она еще немного подумала, потом спросила:

– Кто будет кормить ее?

– Я буду присылать молоко и хлеб. Заберу ее лет через десять. Так что все эти годы она твоя, Морада. Твои глаза и уши.

С этими словами он поднялся и стал спускаться с горы, в сердцах ударяя старым посохом по небольшим кустикам колючей акации, росшей вдоль тропы.

59

Хозяйка нехотя взяла девочку за руку и повела на соседнюю гору. Тропинка была чуть влажной после утренней росы, и ребенок часто спотыкался на скользких камнях. Наконец они поднялись на террасу, где на самой вершине скалы был выдолблен амфитеатр. Невысокие каменные скамьи образовывали полукруг, в центре которого стояло около десятка менгиров. Хозяйка указала девочке на скамью, а сама подошла к невысокому, кряжистому менгиру и опустилась перед ним на колени. Она размышляла, стоит ли отдать ребенка камню сейчас или подождать до полнолуния.

Холод камня, на котором сидела девочка, пробирал ее насквозь и доходил, казалось, до самого горла. Девочка дрожала. Хозяйка заметила, что ребенок весь посинел. Она поднялась с колен, отряхнула с подола своего тяжелого платья землю и подошла к девочке.

– Ты привыкнешь. Мы согреваем эти камни теплом человеческих тел и даем им еду.

Ребенок поднял в недоумении глаза:

– Еду? Как же они могут есть?

Женщина загадочно улыбнулась, положила свою руку на голову девочки, и та постепенно перестала чувствовать холод.