Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Они пререкались, затрагивая тему целесообразности подарков, ещё некоторое время, но в итоге Алекс их всё-таки взял, несмотря на то, что чувствовал себя не в своей тарелке, о чём сказал Кэрмиту во время прогулки. Ещё сильнее его напрягало то, что ответных презентов у него не было. Он купил подарки только тем, кого знал уже много лет, а на новых знакомых не рассчитывал.

Да и что он мог им вручить, не имея представления об их вкусах и предпочтениях? Это всё равно, что вручить пепельницу некурящему человеку, перчатки и ботинки из натуральной кожи борцу за сохранение живой природы или бутылку вина известному трезвеннику, на дух не переносящему алкоголь.

В вопросе выбора подарков Алекс был, пожалуй, чрезмерно практичным, предпочитая дарить то, что могло действительно порадовать, а не стать очередным звеном в цепочке бесполезного хлама. Он не любил попадать пальцем в небо.

Что подарили ему Трэйтоны, он тоже не знал. Не спешил моментально разрывать упаковку, чтобы в дальнейшем недовольно скривиться, если под слоями непрозрачной бумаги окажется нечто, совершенно ему не нужное и не интересное. Впрочем, не стоило сразу же записывать подарки в категорию «некондиционный товар». Просто при отсутствии иллюзий в самом начале, в финале не должно было возникнуть разочарования.

Кэрмит всеми силами пытался исправить положение и отвлечь Алекса от мыслей о презентах.

Его старания, в конечном итоге, были вознаграждены, и разговор о спонтанных подношениях закончился, началась активная эксплуатация в общении иных тем, в том числе, и той, что носила название «личная жизнь». Она, пожалуй, интересовала Кэрмита сильнее всего, хотя он и старался не казаться навязчивым. Вопросы рождались сами собой, а он не мог отказаться от соблазна их задать.

Тем более обстановка располагала к неформальному общению. Кэрмит решил не ограничиваться словами и перейти к действиям, проведя обещанную экскурсию по любимым местам родного города. Они потратили весь день на прогулку, призванную показать Алексу Лондон с иной стороны, а вечером заслуженно отдыхали в кофейне.

Кэрмит смотрел, как по стеклу сползают вниз мелкие капли очередного дождя, и думал, что хочет встретить рождественские праздники следующего года в компании Алекса.

О чём думал Алекс?

Неизвестно.

Он снова не откровенничал, намеренно удерживая дистанцию. Нет, он не отделывался отрывистыми фразами, не прерывал Кэрмита, открытым текстом заявляя, что разговор и собеседник не представляют для него интереса. Он улыбался, иногда заливисто смеялся, весьма охотно рассказывал об отдельных аспектах своей жизни, избегая того, что было Кэрмиту интереснее всего.

Кэрмит сомневался, что Алекс прежде ни с кем не встречался, потому, в конце концов, не удержался и задал вопрос, мучивший его в течение длительного периода.

– У тебя ведь были парни, да?

Замолчал в ожидании ответа. Дыхание не затаил, но нервничал прилично. Реакция могла быть разной, начиная от ответа обыденным голосом, заканчивая грубо брошенной фразой: «Не твоё дело. Какая тебе разница?».

Наверное, это было не слишком разумно. Но молчание смотрелось ещё тупее.

После того, что им довелось пережить на крыше общежития, после того, как на Кэрмита, с подачи уцелевших и оставшихся в школе подпевал бывшего префекта начали вешать ярлык личной вещи Алекса, стесняться было особо нечего. Многие и так считали их любовниками, один из которых готов отстаивать свои права на тело другого всеми известными ему способами, вплоть до убийства. Народная слава сделала из Алекса настоящего монстра.

Кэрмита это забавляло. Моментами.

– Сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Алекс, взяв в руки стакан с кофе и, посмотрев в окно.

Всего лишь на мгновение, чтобы потом вновь обратить взор в сторону Кэрмита.

– Вариантов не так много. Всего лишь два. Или три, если с поправкой на то, что ничего не было, но ты допускал мысль.

– Один из предложенных пунктов очевиднее другого. Много знаешь натуралов, способных оценивать привлекательность других мужчин с тем подтекстом, который вложен в слова о красоте мною?

– Ни одного.

– Отсюда следует закономерный вывод.

– Были.

Алекс прикрыл глаза и едва заметно кивнул.

– А…

– Что такое?

– Специфика страны, в которой ты живёшь, точнее, жил. Не мешала?

– В определённой степени, да. В определённой, нет.

– Не слишком-то понятный ответ.

– Мои отношения с представителями своего пола не были открытыми, но всё же имели место, – пояснил Алекс. – Знаешь, не стану преувеличивать и говорить, что меня подобное положение вещей угнетало. Эти отношения никогда не переходили в категорию серьёзных, оставаясь необременительным времяпровождением. Никакой потребности держать за руку, целовать прилюдно или делать что-то ещё, принятое подводить под понятие подростковой романтики. Мне вполне хватало того, что было, а большего я не желал. В конце концов, у меня завязались серьёзные отношения с девушкой. С ней же я и остался.

– Сейчас вы вместе?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Алекс. – Вместе, но относительно. Она в России, а я здесь. У нас любовь на расстоянии, как принято говорить.