Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Так, чтобы посторонние зеваки, собравшиеся в зале, замерли и обернулись в ожидании зрелищ.

Ещё бы!

Не каждый день им доводится наблюдать подобное развлечение. Они лишь притворяются ценителями искусства, тянущимися ко всему возвышенному, а на деле ничем не отличаются от остальных обывателей. Те же интересы, те же способы развлечь самих себя, избавившись от скуки.

Скандалы в обществе – одна из наиболее излюбленных забав.

Стоит устроить драку, и она моментально станет самым обсуждаемым событием вечера, затмив непосредственно повод, послуживший предлогом для сбора этих зевак под крышей одного дома. Дома, который, кажется, с давних пор прочно ассоциируется с отчаянием и разбитыми надеждами.

Чтобы подобрать подходящую иллюстрацию, лезть в глубину веков не нужно. Достаточно вспомнить неудачную попытку проведения церемонии бракосочетания одной леди из семьи Бартон с молодым человеком из семьи Стимптонов. Удивительно, что после этого происшествия все Бартоны, независимо от того, к какой ветви семейного древа принадлежат, продолжают организовывать торжества здесь, и сегодня вот традиции своей не изменили.

И Бартоны, и их гости наблюдают с интересом, словно ждут, что с минуты на минуту начнётся настоящее развлечение.

Странно, что до сих пор толпой сюда не ломятся, продолжая наблюдать из основного зала. Странно, что не открыли тотализатор, делая ставки, кто победит в противостоянии, если драке суждено состояться.

– Прекрати орать. Или делай это не на людях, – произнёс Терренс, ухватив Мартина за рукав пиджака и потянув за собой.

Мартин хотел вырваться, знал, что может это сделать, но почему-то подчинился и покорно последовал за старшим братом.

Ураган, бушующий внутри, не желал усмиряться, не оборачивался штилем, но демонстрировать свои переживания великосветскому серпентарию было действительно недальновидно.

Мартин продолжал сжимать в ладони смартфон. Стоило снять блокировку, изучить послание, отразившееся на дисплее, и причина его нервозности становилась понятна без дополнительных пояснений.

Ситуация представлялась Мартину абсурдной. Обычно у них всё было иначе, складывалось по иному сценарию, а сегодня получилось спонтанное отступление от канона. Не он успокаивал Терренса, как бывало в школьные годы, когда у старшего кулаки чесались с завидным постоянством, а, наоборот. Терренс внезапно решил выступить в роли человека, купирующего возникновение конфликтов в начальной стадии. С его талантами и умениями это было практически невыполнимой задачей, поскольку каждое слово, произнесённое с насмешливой интонацией, раззадоривало сильнее, добавляя масла в огонь, выводя из себя с такой дикой силой, что стартовая ситуация и рядом не стояла.

Впрочем, Мартин видел предпосылки к пробуждению серьёзности. Терренс не отпускал ехидных комментариев и не пытался иронизировать относительно чужого настроения. Во всяком случае, пока.

Они шли в молчании и направлялись, судя по всему, к конюшням, расположенным на приличном расстоянии от основного здания – идеальное место для тех, кто жаждет поговорить по душам, оставшись без свидетелей.

Будь Мартин пьян, прогулка по свежему воздуху подарила бы ему возможность слегка проветриться и привести мысли в порядок, но он и без того на редкость ясно воспринимал происходящее. Его опьяняла и заставляла пылать не водка, гуляющая по крови, да и не любой другой напиток, а понимание и осознание той новости, что прилетела столь внезапно и ударила без предупреждения.

Он не пил в этот вечер вообще ничего, поскольку планировал, отдав должное имениннице, вновь сесть за руль и отправиться домой, не оставаясь в отвратительном доме на ночь, но чувствовал себя хуже, чем после разнузданной студенческой попойки, где алкоголь льётся рекой. Как будто только тем и занимался, что смешивал напитки, не сочетающиеся между собой, желая получить, если не провалы в памяти на следующее утро, то, как минимум, грандиозную головную боль.

Предчувствия оказались верными.

Терренс привёл его к конюшням и только там соизволил выпустить ткань из рук. Горевшие вдоль дорожек фонари, частично освещали территорию, потому нельзя было сказать, что она тонула в кромешной темноте.

Тишина и полумрак вполне способствовали разговорам по душам.

Вообще-то такая обстановка должна была настраивать на благодушный лад, однако Мартин не чувствовал облегчения и по-прежнему напоминал самому себе натянутую до предела струну, обещавшую с минуты на минуту лопнуть с громким визгом, разрезав пальцы того, кто рискнёт к ним прикоснуться в столь неподходящий момент.

Перед глазами вставали строки из обезличенного письма.

По идее, они не должны были его задевать. Периодически приходят такие письма, бывает. Типичная корреспонденция, отправленная одним из родителей директору школы. И он бы прочитал её с невозмутимым лицом, не имей в анамнезе отягчающего обстоятельства, превратившего рядовую ситуацию в нечто, схожее с попаданием в параллельный мир, где всё поставлено с ног на голову. Ничего привычного.