Будни накануне

Авдошкина меня так запугала, что я потащился в свой институт, откуда выпустился только недавно, и пошел по нахалке на кафедру. Профессор вспомнил меня, потому что он еще тогда сказал, что в его практике первый случай, когда студент весь семестр практически прогулял, а экзамен сдал на отлично. Правда, «отл» он мне тогда не поставил, и мы с ним поспорили, кто прав: снижать на балл за то, что я не ходил на его лекции, или ценить то, что я на экзамен в башке принес, а не табель посещений… Но мы так и не решили, кто прав… вернее, я вовремя опомнился и унес ноги, потому что, честно говоря, не надеялся с первого захода проскочить у него — вся надежда была, что попаду сдавать к другому… Но он весь поток по фамилиям помнил, и сам вызывал тех, кто на лекциях не бывал, а спрашивал именно так, как излагал — свою теорию. Я его обхитрил, конечно, но не стал рассказывать, что вместо учебника взял в библиотеке две его диссертации — кандидатскую и докторскую — и мне хватило, значит.

— Ты — балды! — сказала мне Люська. — Кто же без предварительного звонка такие вещи делает.

— Так он же согласился посмотреть мои результаты и выводы.

— Он-то согласился, конечно, ему такой куш в руки сам плывет, а что у тебя скажут?

— Что?

— Что ты за спиной Бороды делаешь работу в его лаборатории на сторону! А?

— Не может этого быть!

— Коля, знаешь, что я придумала? — она сняла очки и указательными пальцами придавила уголки глаз у носа. Я уже весь напрягся и начал таять, но она близоруко приблизилась ко мне и объявила: — Нам надо пожениться, — я так обалдел, будто стукнулся лбом в торец поручня, когда троллейбус затормозил…

— Да?

— А ты разве сам не понимаешь? В каких условиях ты работаешь, как питаешься, как спишь…

— Я…

— Единственно, что у тебя хорошо — это вечера… Согласись… потому что ты со мной…

— Ну… — я успевал произнести только междометия.

— А когда ты без меня, то я схожу с ума… а ты делаешь глупости…

— Но…

— Знаешь, мне уже много лет! — она так скосила глаза, что я испугался — вдруг выскочат набок.

— Как? — теперь у меня глаза на лоб полезли.

— Ну, в таком возрасте раньше незамужняя девушка считалась старой девой!

— Очень старой? — спросил я. Мне полегчало.

— Ты не хочешь на мне жениться?! — это было так неожиданно и тоскливо, что я просто растерялся. — Тогда скажи и больше не ходи со мной. Что мы мерзнем по подъездам и скамеечкам?! Это что — тоже эксперимент на выносливость, что ли? — она мне очень нравилась, когда начинала сердиться — вот тут пробивался такой темперамент, что никакие очки не помеха.

— Лю-юся! — сказал я. — Я не могу сразу и жениться, и делать диссертацию.

— Как? — удивилась Люська. — Странно. Я же и хочу тебе создать условия. Тебе. Ты знаешь, у меня какое предложение есть, — я замер в ожидании. — В Интурист приглашают, и не в автобусах таскаться, а в контору… с моими тремя языками… Понимаешь? — я вспомнил, что мне говорила Авдошкина, что внушал Андрюша, даже вспомнил, что небо у нас все в дырках, и информация просто улетает в разные стороны и засыпает мир — падает на головы прохожих, вспомнил и испугался. Одно дело — кропать диссертацию, чтобы выбраться из болота, а другое, когда тебе приносят жертву, создают условия, а ты должен их отрабатывать: делать открытия какие-то, патентовать, секреты прятать… да какие у меня секреты? С девяносто рэ на триста тридцать скакнуть — вот и все! Потому что, если на девяносто жить, то никогда себе приличные импортные сапоги не купишь, а у меня жутко мерзли ноги в этом проклятом «Скороходе», хотя ходил он действительно быстро, благодаря тому, что ноги-то в нем мерзли.

— А как же твоя книга по патентоведению? А кто мне патент толкать будет? — ухватился я за последнюю соломинку. Но Люська тут же обломила ее.

— Дурачок, связи остаются — это единственное, что нас не покинет! — и тут она основательно сняла очки.

Утром сразу за дверью я наткнулся на Кудряшову и Кулинича, они еще, видно было, не дошли до своих столов и что-то важное обсуждали на ходу вполголоса. Почему-то я вдруг решил, что меня. Когда мы здоровались, из-за двери своей комнаты выглянула Авдошкина, кивнула мне и снова скрылась. Я пока топал к себе по ступенькам стального трапа, все поглядывал вниз и заметил, что они тоже поглядывают на меня и говорят вполголоса.