Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

— Я хорошо помню тот день, когда ей сообщили, что отца расстреляли. Она как будто окаменела. И абсолютно никакой реакции. Несколько минут она сидела и ничего не говорила. Потом собралась с силами, вспомнив о нас, и стала говорить, что надо сделать то-то и то-то.

И только бабушка Мария, мать Нины, не могла справиться с собой и кричала что-то страшным голосом…

В доме рядом жил очень милый сосед, известный учёный, винодел и балагур. Добрый человек, сердечный, всегда хорошо относился к ним, часто захаживал в гости. Его с домом Нины разделяла только проволочная ограда, и соседи могли видеть, что творится друг у друга. У него всегда было много народа — молодёжь, комсомольцы.

А в тот день, когда принесли газету, было особенно многолюдно. Оказывается, сосед, узнав о новости в газете, специально собрал гостей, чтобы вместе посмотреть, какая будет реакция за забором, — повеселиться.

Гости времени даром не теряли, совмещали приятное с полезным, и через несколько дней вышел очередной номер местной, чиатурской, газеты — с заметкой о том, что и как происходило в семье соседей, узнавших, что их отца и мужа расстреляли. Нашлось там место и бабушке Марии: газета писала, что жена бывшего священника впала в истерику, узнав о судьбе её зятя, врага народа.

12

А ещё через несколько дней, ночью, пришли за самой Ниной. Конечно, обыск. Перебудили детей. Напуганные, они смотрели, как чекисты наскоро перетряхивают книги и бросают их на пол. Кроме книг, в доме ничего почти и не было. Отец Нины, Иоаким Модебадзе, в прежние времена действительно был священником. В совершенстве владел русским языком, латынью, греческим. Интеллигентом был.

Не найдя ничего, чекисты закончили обыск и приказали Нине собираться. Но она вдруг решительно отказалась — не с кем оставить детей. Дело в том, что бабушка Мария накануне уехала в Тбилиси, узнав, что там арестована другая её дочь, Анна. «Вот вернётся мать, и я готова ехать с вами», — сказала Нина. Чекисты молодые попались, растерялись — что делать? Конечно, угрожали, кричали, дети на всё это со страхом смотрели, но Нина стояла на своём: «Сейчас дам телеграмму матери, она приедет, и я поеду с вами». В конце концов решено было оставить одного из чекистов, самого молодого, с винтовкой, чтобы он доставил Нину, когда бабушка вернётся, а остальные уехали.

Ночь ещё не кончилась, и надо было ложиться спать. Нина предложила конвоиру лечь в доме: на улице прохладно — горы. Но тот отказался. Вышел во двор и лёг спать прямо на траву.

На следующий день бабушка приехала. С детьми Нина прощалась спокойно, утешала их:

— Поймут, что я ни при чём, и отпустят.

Дети поверили.

…Арчил Михайлович говорит совсем тихо. Он очень болен, шея его не держит голову, и голова безжизненно клонится к земле. Из-за этого он смотрит на меня как бы исподлобья. Но голос ровный и бесстрастный:

— Легко было нас убедить. И каждое утро мы выходили и смотрели на дорогу, ждали маму. Каждое утро.

Слушать это дальше становится невыносимо, и я пытаюсь увести его рассказ дальше, вперёд:

— Арчил Михайлович, а когда вы узнали, что мама уже не вернётся?..

— Нет, мы всё время надеялись. И в военные годы, и после. Мы были уверены, что она вернётся — вот сейчас откроется дверь, и она войдёт…

Он замолкает надолго, и я тоже не могу больше ни о чём спрашивать. Помолчав, он продолжает:

— А потом стала просачиваться информация через родственников заключённых, какие-то обрывки. Насколько это соответствовало истине, я не могу сказать. При такой передаче всё искажается. Но, видимо, было так: её там пытали, избивали очень сильно, а потом расстреляли. Одна из заключённых, которая вернулась, рассказывала много лет спустя, что сидела с ней вместе. Она вспоминала, как маму взяли на допрос, а когда вернули в камеру, она была настолько избитая и отёкшая, что её невозможно было узнать…

^{Арчил, Важа и Натела Окуджава, 2003 г. Фото автора. Арчил умер 19 июня 2008 года, Натела — 25 октября 2009-го, Важа — 17 марта 2011-го}

Всё-таки нужно сменить тему, и я перевожу разговор на детей Арчила Михайловича. Оказывается, его дочь — кандидат медицинских наук, кардиолог, кандидатскую защищала в Москве. Часто бывала тогда у своего дяди Булата в Переделкине. И вообще — не только дети, но и все внуки Михаила Степановича выросли достойными людьми, защитили кандидатские и докторские диссертации, стали выдающимися специалистами.

13

…Лето заканчивалось, мама так и не приехала, и дети возвратились в Тбилиси. Вместе с ними туда уехали бабушка и Людмила, мамина сестра. Надо было кому-то заботиться о детях, и пришлось Людмиле взять эту ношу на себя. Её муж тоже был арестован, а может, уже и расстрелян, и теперь она и племянники должны были как-то скрашивать жизнь друг другу. Повторилась история с Гиви — тёте пришлось заменить маму.

^{Людмила Модебадзе. Из архива В. М. Окуджава}