Булатный перстень

– Они ее хотели подманить, но лодочник уперся – не хочу, да и все тут, – рассказывал Родька. – Владимир Данилыч предположил, что они могут убежать по валу, поэтому решил за валом следить. А там, на западной оконечности, может статься, где-то и лодка припрятана, там-то мы не глядели…

– Эй, на лодке! – позвал Михайлов. – Свои! Правь сюда.

– Ты что задумал, Михайлов? – спросил Ероха. – Полагаешь, они прямо тут, из канала вплавь уйдут? Так мы ж из воды их всех не вытянем, долбать мой сизый череп! Уйдут на тот берег – и поминай как звали!

– Не трещи, сделай милость. И раздевайся.

– Опять?

– Да. Нам ведь они все не надобны. Нам нужен только Майков.

– Так… – сказал Ероха. – Не проще ли взять его на суше?

– Черт его знает. Не улетит же он в небо! Побежит по валу туда, что сомнительно, или поплывет. Скорее поплывет, – ты ж тут сам бултыхался, для нас это дело обычное.

– Для нас… – повторил Ероха. – Коли так – Усов, принимай мои портки!

– Крестник, помоги мне в лодку забраться, – велел Михайлов. – Треклятая нога. Что-то я сегодня многовато ходил. Слушай, хозяин…

Это относилось к лодочнику.

– Что вашей милости угодно? – спросил тот.

– Давай-ка выгрузим нашу добычу. Поставь ее ну хоть в воду, развязавши ноги, а ты, мичман, отконвоируй к пристани, сдай Ржевскому. Знаешь, что сказать?

– Что часовой, выставленный на мысу.

– Как сенатор хочет – так пусть им и распоряжается. Пистолеты еще не разрядил?

– Нет.

– Давай оба сюда.

– Мы на рубле срядились, – сказал лодочник. – Поскольку ночью, и в шесть весел, и бог весть на какой срок…

– И что, тебе мало?

– Было бы нам с молодцами не мало, кабы не ваша, сударик, война с пленными. Кто вас знает, для чего людей в плен берете…

– А если полтину набавлю, то и вопроса не будет?

– А ежели рубль – то хоть самого господина Елагина.

– Два, стало быть, рубля. Разорюсь я с этим «Нептуном», – сказал Михайлов. – Ну, черт с тобой, дядя. Пользуйся моей добротой! Мичман, принимай пленного!

– Так точно, господин капитан! – бойко ответил Родька. – Эй, ты, пошевеливайся.

– Слава богу, – заметил Михайлов, когда Родька отошел подальше. – С этих бесов станется и лодку перевернуть, а он с поломанной рукой не выплывет. Крестник, прыгай в лодку! И тащи меня туда!

– Сделаем иначе, – возразил Ероха. – Михайлов, держись за меня! – И с некоторой натугой поднял Михайлова на руки.

– Теперь знаю, каково быть прелестницей, – сказал тот. – А ты плыви под прикрытием лодки.

Ефимка с Михайловым устроились на носу. Ероха, ежась, вошел в прохладную воду и поскорее пустился вплавь по-лягушачьи, не поднимая брызг.

Михайлов правильно понял маневр Майкова. Vir Nobilis, догадавшись, что их здание рушится, решил уйти с Елагина острова сперва вплавь, а потом уж и думать, как выпутываться из беды. С собой он увлек четверых – двое были членами «Нептуна», служившими в адмиралтействе, двое – легко ранеными офицерами с «Дерись». Все пятеро разделись донага, а одежду с обувью туго свернули с тем, чтобы, плывя на спине, держать ее на груди. Да и плыть-то было – пять минут, не более.

Братья раздевались под мостом, с тревогой поглядывая на ту лодку, что все это время болталась посреди пруда и не пожелала откликнуться на их зов.

Опасения оправдались – лодка, подойдя к берегу, взяла кого-то на борт. И тут же гребцы вспенили воду веслами. Это были сильные и опытные гребцы, недаром за труд просили хорошие деньги. Они действовали слаженно и четко, лодка неслась к мосту быстрее самого ловкого пловца. С перепугу беглецы вздумали уходить саженками и, переворачиваясь, растеряли свое имущество. Но на середине Большой Невки лодка их нагнала, и мало того – на ней синим пламенем вспыхнул фальшфейер, рассыпая искры и освещая лица.

– Я вижу тебя, Майков, – громко сказал Михайлов. – Сдавайся.

– Пошел к черту, – отвечал Vir Nobilis.

– Сдавайся, говорят тебе. Если добровольно – может, какие послабления выторгуешь.

– Не нуждаюсь, – отрубил Майков.

– Не нужно было тебе мой перстень воровать. Вся его ценность – в том, что он откован из первого тульского булата, – сказал Михайлов. – А теперь я знаю, что за пакет твой человек из кронштадского госпиталя передал чухонскому лодочнику. Так что лучше сдавайся и не увеличивай количество своих грехов.

– И не подумаю.

– Добром прошу.

– На черта мне твое добро… – И тут Майков ушел под воду.

– Vir Nobilis! – закричал один из его спутников, плывя к тому месту, где исчез Майков.

– Назад! Ты на мушке! – предупредил Михайлов. – Крестник, стреляй!

Выстрел громыхнул, пуля срезала клок мокрых волос.

– Второй будет в глаз, – предупредил Ефимка. – Мне в Туле доводилось пистолеты пристреливать, а этот – нашего дела, добрый пистолет! Только перезаряжу…

– Собинин, ты, что ли? – спросил ошарашенного выстрелом пловца Михайлов. – Ты ему все равно не поможешь. Потому хотя бы, что правды о его проказах не знаешь. Плыви лучше к острову, о себе позаботься. Крестник, что там?

Он слышал за спиной возню, означавшую скорее всего, что нахлебавшегося воды Майкова поднимают в лодку.

– Сделано, – вместо Ефимки отвечал Ероха.