Бумажный лебедь

Когда дети помладше назвали Дамиана Одноглазым Дамми, потому что он спал, закрыв лишь один глаз, мальчик так грозно на них посмотрел, что ребята бросились врассыпную, мигом раздумав давать ему кличку. Дамиан прослыл суровым одиночкой. Его боялись и не отвлекали по пустякам. У него не было времени точить лясы. Пока остальные часами слушали наркокорридо[38], хором горланя напыщенные припевы, он выстраивал в ряд жестяные банки и практиковался в стрельбе из рогатки. А если comandante[39] в тренировочном лагере велел десять раз подтянуться на турнике, то Дамиан, вернувшись домой, подтягивался в три раза больше.

Это страстное, зловещее рвение не пугало только Рафаэля. Он всюду следовал за старшим товарищем, с радостью за ним наблюдая и не требуя разговоров. Он не спрашивал про сигаретную жестянку, с которой друг не расставался ни днем, ни ночью, или про вырезку из газеты, которую Дамиан изредка перечитывал, думая, что никто не смотрит.

Каждый вечер в ночлежку прибывали новички. Девочек и женщин отправляли на третий этаж, на первом обитали суровые, проверенные бойцы, а второй этаж был отдан мальчикам и молодым парням. Каждый день кто-нибудь уходил, чтобы уже никогда не вернуться. Новеньких, отобранных лично боссом, объединяло одно: их всех кто-то предал – любимые, родные, друзья, власть имущие. Выбора у таких ребят не оставалось: ни учебы, ни работы, ни будущего. Они злились на весь белый свет.

Не важно, откуда они приходили – каждому отводилась своя роль. Дамиана, Рафаэля и еще нескольких мальчиков обучали на sicarios – наемных убийц. Sicarios служили солдатами картеля: убивали, похищали, шантажировали людей, грабили банки и магазины, защищали территорию от конкурентов и полиции.

Каборас прекрасно подходил для размещения тренировочных лагерей картеля. Их устраивали на заброшенных территориях, скрывавшихся среди типовой железобетонной застройки. Молодые мужчины и женщины упражнялись в стрельбе и проходили курс боевой подготовки. Большинству новобранцев эти навыки в дальнейшем не пригождались. Лишь немногих подающих надежды учеников допускали в специальные ангары, где учили обращаться со взрывчаткой. Дамиан идеально подходил для этой работы. Его пальцы, годами складывавшие бумагу, были будто бы созданы для сборки и обезвреживания бомб. Мальчик выучил, в чем разница между C‐4 и тротилом, оружейным порохом и пиротехническими смесями, узнал все о радиусе поражения, электронных платах, часовых механизмах и детонаторах.

Дамиан продолжал размышлять над заковыристыми задачками дома. Как-то раз он не смог совладать с вычислениями и вышел за калькулятором.

Вернувшись, он увидел, что Рафаэль уже вписал все ответы в его тетрадь.

– Как ты это сделал, черт возьми? – воскликнул Дамиан, убедившись, что все сходится.

– Посчитал в уме.

Дамиан недоверчиво прищурился.

– Люблю математику, – пожал плечами Рафаэль. – Я много упражнялся, пока ждал родителей с работы.

– А эту слабо решить? – Дамиан указал на следующую задачку.

Рафаэль расплылся в улыбке: наконец-то он смог впечатлить товарища. Склонив головы над учебником, мальчики решили оставшиеся примеры.

⁂

Новобранцам уже поручали серьезные задания: проследить за информатором, угнать машину, обчистить супермаркет. Отличившиеся получали награду: деньги, одежду, оружие, наркотики, спиртное. Тех, кто не справился, забирали в тюрьму, отдавали на суд местным жителям или бросали истекать кровью в канаве. Если кто-то и возвращался, его клеймили позором.

Дамиан знал, что главное испытание ждет их на ранчо у босса, затерянном у подножия гор. Там юнцы становились мужчинами; там выяснялось, кто из новеньких поступит на службу к Эль Чарро, а кто останется за бортом. И хотя другие ребята жили сегодняшним днем, Дамиан тщательно готовился к испытаниям. Он хотел попасть в число приближенных, чтобы уничтожить босса, а затем отойти от дел.

В дни отдыха Дамиан покидал дом. Купив лодку, он часами рыбачил, учился вязать узлы, предсказывать погоду по облакам и шелесту волн. Ему нравилось уединение, что дарили ему океанские воды – безбрежные и беспощадные, совсем как пропасть, на дне которой билось его сердце. Порой, когда он лежал в своей лодчонке, закрыв глаза, в шуме ветра ему слышался голос МамаЛу.

Однажды Дамиан вернулся после очередного плавания и увидел, что Рафаэль, съежившись, лежит в углу. Спина у него пестрела синяками и ссадинами. Дамиан вскипел от ярости. Его друг не походил на остальных мальчишек. Воспоминания о смерти родителей до сих пор не давали Рафаэлю покоя, поэтому он панически боялся огнестрельного оружия. Услышав выстрел, он вздрагивал, хоть и ненавидел себя за это. Другие мальчишки над ним издевались, дразнили гомиком и трусом.

– Кто его так? – спросил Дамиан у Мануэля – маленького мальчика, сидевшего рядом.

– Не важно, – подал голос Рафаэль; он не хотел прослыть стукачом.

С тех пор, куда бы Дамиан ни направлялся, он брал Рафаэля с собой: пусть только сунутся снова – друга он в обиду не даст!