Бумажный театр. Непроза

– Ну вот, а сказали – жена. В вашем паспорте он не значится… Значит, так, когда вы в последний раз видели вашего так называемого мужа, а?

– Ну, перед отъездом… – уверенно отвечает Анечка.

Сотрудники переглядываются.

– Это когда? – переспрашивает усатый.

– Ну, три дня, как он уехал…

– Ждите в коридоре, – приказывает усатый. Аня выходит, садится в коридоре на стул.

Сотрудник звонит по телефону:

– Капитан Грибанов. Да. Задержали Анну Килим. Она перед отъездом, за трое суток контактировала. Ясно. Слушаюсь, товарищ полковник.

Грибанов зовет Аню из коридора, стучит пальцами по столу и говорит ей доверительно:

– Знаете что, девушка, у вашего мужа кое-какие осложнения, вам придется побыть тут у нас полчасика.

– Что с ним? – встревоженно дергается Анечка.

– Все, что будет вам нужно знать, вы узнаете в свое время. А пока просто нужно подождать. Посидите здесь, в этой комнате…

– Но я могу его увидеть? – несколько даже тупо повторяет Анечка, хотя уже ясно, что нельзя.

– Нет. Это исключено. Но уверяю вас, если вы будете слишком настойчивы, это только осложнит вашу жизнь. Вы меня поняли? – улыбаясь загадочно, сказал усатый.

Вышел, заперев за собой дверь.

…Анечка осталась одна в комнате, звонит по телефону.

– Лора Ивановна! Это я, Аня. Я приехала сегодня, не могу Рудика разыскать. Что с ним? Звонил, когда приехал? А потом он не звонил? Я из гостиницы. Меня тут задержали, сказали, чтобы ждала. Я вам позвоню попозже. Придем, конечно. Успенский переулок? Ну, Рудик-то знает. Да, да. Хорошо.

…Секретарша входит в кабинет к ответственному лицу в форме, Федору Васильевичу.

– Федор Васильевич, к вам эта Журкина… Ну, звонили по поводу нее. Просили принять.

Федор Васильевич кивает и просит секретаршу:

– Галь, посмотри Журкина, в каком списке…

Галя просматривает бумаги:

– Второй, Федор Васильевич.

– Хорошо, пригласи, – кивнул ответственный, и вошла строгая, бледная, с тенями под блестящими глазами Ида Журкина. Она держится твердо, открыто и с достоинством.

– Добрый день. Моя фамилия Журкина. По мужу. Мой отец, – поверьте, я никогда еще в жизни этим не козыряла, – мой отец Абрам Солюс. Вам знакома эта фамилия?

Брови у ответственного полезли вверх. Он вскочил, улыбнулся:

– Имя вашего отца не только хорошо мне известно, я прекрасно помню его. Помню его похороны. Как же, как же… На Новодевичьем кладбище… Простите, ваше имя-отчество?

– Ида Абрамовна Журкина. Я прошу вашей помощи, – без подобострастия, достойно говорит Ида, и делается как-то бледнее и красивее.

– Всё, что мы можем сделать, всё, что в наших силах, Ида Абрамовна, конечно, – искренне ответил Федор Васильевич.

– Сегодня ночью ваши сотрудники забрали моего мужа, Алексея Ивановича Журкина, – почти торжественно сообщила Ида.

– Мне известно об этом, – мягко вставил Федор Васильевич.

– Я была совершенно ошеломлена. Сначала. Я была уверена, что произошла какая-то ошибка, недоразумение…

– Ида Абрамовна! – перебивает ее Федор Васильевич, но Ида несется дальше.

– Алексея Ивановича увели, а я осталась одна, и по минутам стала перебирать нашу жизнь – мою и его.

– Ида Абрамовна, – снова прерывает ее Федор Васильевич. – Давайте нашу встречу перенесем на несколько дней. Сегодня я очень занят.

Но Иду не остановить.

– Нет, это важно! Это очень важно. Я, понимаете, не снимаю с себя ответственности, я это подчеркиваю! Не снимаю! Но вот так, пересмотрев всю нашу жизнь, я поняла, что это не ошибка!

– Ида Абрамовна, – пытается остановить ее Федор Васильевич, но это невозможно.

– Я поняла, что он, прикрываясь профессиональными интересами, по сути дела, игнорировал жизнь партии, стоял особняком и, что самое ужасное, оказался в одном стане с врагами партии. И теперь поняла, как это могло произойти, как это началось.

– Ида Абрамовна! – опять перебил ее Федор Васильевич. – Вы сейчас слишком взволнованы после бессонной ночи. Я хочу вам предложить отдохнуть несколько дней, подумать и потом уж встретиться со мной.

– Нет, Федор Васильевич, это невозможно, я просто не могу этого держать в себе. Все рассказать вам, и немедленно, – это мой прямой партийный долг.

– Хорошо, – вздохнул он и нажал кнопку.

Входит секретарша.

– Галя, постенаграфируй, пожалуйста, – просит он. Та кивает и садится за маленький столик у двери. Ида Абрамовна взволнованно продолжает свой рассказ:

– Я познакомилась с Алексеем Ивановичем Журкиным в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. Он происходил из кулацкой семьи, но тщательно скрывал это от всех, и, конечно, я тоже этого не знала…

…По гостиничному коридору идут двое в противочумных костюмах. Третий указывает им на дверь, они входят. Анечка вскакивает. Визжит.

– Тихо, тихо. Не пугайтесь. Ничего страшного. Вам придется пройти с нами.

– В чем дело? Что происходит? Где Рудольф Иванович? – прижимая руки к груди, почти плачет Анечка. – Вы меня арестуете? За что? Да я ни в чем не виновата…

Ее ведут по коридору.

Сорин вынимает из шкафа пальто, бросает на пол рядом с письменным столом и ложится на него, скрючив ноги. Он кашляет, лицо его изменившееся, измученное… На топчане, покрытый простыней с головой, лежит мертвый Майер.