Буридан

Навстречу им вышел один из наемников Бигорна, держа под уздцы двух скакунов и говоря:

— Скорее, все лошади там, я их охранял.

Через несколько секунд они уже галопом неслись прочь, преследуемые конниками Валуа.

К счастью, у отряда Буридана лошади были более быстрые, да и разделяло их с преследователями довольно-таки большое расстояние.

Спустя пару часов спутники Буридана были уже во Дворе чудес. Пересчитав товарищей, Буридан испустил леденящий душу вопль.

Мало того, что он не освободил Филиппа, так еще и потерял Готье! Оба брата остались в Тампле.

VII. АНГЕРРАН ДЕ МАРИНЬИ

Вернемся теперь к событиям, происходившим в начале этой ужасной ночи, то есть к тому моменту, когда Ангерран де Мариньи после встречи с Вильгельмом Роллером продолжил свой путь.

Первый министр возвращался из Лувра, направляясь на улицу Сен-Мартен, где находился его особняк. Когда он, сопровождаемый своим эскортом, сворачивал за угол улицы Каретников, в другом конце этой улицы появился более многочисленный отряд.

Во главе этого второго отряда ехал великий прево Жан де Преси.

В самом арьергарде этой группы держался человек, тщательно закутанный в плащ, с надвинутым на глаза капюшоном. Порыв поднявшегося на улице ветра приподнял полы плаща, явив запоздалым прохожим тяжелую и плотную кольчугу.

Эти прохожие, сумей они откинуть капюшон, как ветер приподнял полы плаща, вероятно, отпрянули бы в ужасе, узнав суровое и злобное лицо Карла де Валуа, дяди короля Франции.

На лице этом проступало победоносное выражение удовлетворенной ненависти.

И — странное совпадение — в ту самую минуту, когда Ангерран де Мариньи сжимал в руке пергамент, переданный ему Роллером, граф де Валуа, который следовал за первым министром на некотором расстоянии, тоже сжимал в руке пергамент. Вот только на его свитке стояла королевская печать.

Вот что произошло в Лувре.

После необычной встречи короля Франции и короля Арго, после смерти Ганса и, наконец, после освобождения Мариньи, сеньоров и лучников, захваченных во Дворе чудес в плен благодаря дерзкому маневру Буридана, Людовик Сварливый, свято держа данное слово, приказал командирам отвести войска и, побежденный, но не униженный, вернулся в свой Лувр.

Ходившие по городу слухи об этих странных событиях, конечно же, ошеломили Париж, который, уже понадеявшись на скорое избавление от этой язвы, что звалась Двором чудес, с изумлением узнал, что привилегии королевства Арго были, напротив, подтверждены.

Словом, парижанам надлежало свыкнуться с мыслью, что им все еще придется быть добычей нищих днем и разбойников — ночью.

Справедливости ради следует добавить, что король оставил им своего рода утешение в виде нового налога, который он начал взимать, чтобы оплатить расходы на поход, предпринятый единственно, как он утверждал, ради чести и безопасности его славного города Парижа. Людей уверяли, что власти к этой проблеме еще вернутся, что Двор чудес на сей раз пощадили лишь потому, что король не мог не сдержать данного слова, но что двое епископов уже выехали в спешном порядке в Рим, дабы просить его святейшество папу освободить доброго короля Людовика X от принесенной клятвы, и что как только эта епископская операция будет проведена, штурм возобновится, и все, до последнего карманника, обитающие во Дворе чудес будут истреблены. И Париж заплатил.

Похоже, в этом слове заключается вся история Парижа, как и других городов и стран, от самых древних времен и до скончания веков.

Как бы то ни было, если Париж и пребывал в невеселом настроении, он старался этого не показывать. Но король тоже находился в дурном расположении духа, и, казалось, ничто не могло поднять ему настроение.

Лувр весь тот день сотрясался от вспышек королевского гнева. Его Величество, по поводу и без оного, поднимал невыносимый шум.

Этот гнев короля проявлялся тем более яростно, что рядом с ним не было никого, кто мог бы его успокоить — ни его верных придворных, ни его главного советника Валуа, ни королевы, которая, узнав о случившемся во Дворе чудес, уединилась в своих покоях, ни даже, наконец, Ланселота Бигорна, который исчез, да так незаметно, что никто не мог сказать королю, что с ним сталось.

Что сталось с Бигорном, наши читатели знают, так как видели его в действии.

Но Людовик, уже привыкший к гримасам своего недавнего шута, искал его по всему Лувру, но тщетно. Ланселот был далеко, и все говорило в пользу того, что ему не скоро удастся рассмешить так жаждавшего развеяться сварливого короля. В конце концов, излив свой гнев на слуг и предметы мебели, Людовик послал за графом де Валуа, который не заставил себя ждать.

Людовик Сварливый всегда шел прямо к цели; он не признавал извилистых дорог скрытности.

— Объясните-ка мне, — перешел король сразу к делу, — те намеки, которые высказал против вас этот Ланселот Бигорн!

— Ланселот Бигорн? — испуганно пробормотал Валуа.

Почему король заговорил про Ланселота Бигорна?