Буридан

— Да, господа, да здравствует король! Отныне во Франции есть только один король, и король этот — я! Каждый — на своей должности, каждый — на своем посту, и горе тому, кто осмелится возвыситься рядом с королем так высоко, что его можно будет спутать с королем!

Эти слова произвели ужасный эффект. На смену недавним приветственным возгласам пришли тишина, удивление и тревога. Бледный и запинающийся Валуа хотел что-то сказать, но король, придя в раздражение от собственных слов, прервал его и спросил резко:

— Этот узник… этот Филипп д'Онэ, его допросили? И другой, этот Готье, что сделали с ним?

— Сир, — отвечал Валуа, — оба брата находятся в надежных камерах. Их подвергнут пыткам, когда будет угодно Вашему Величеству. Но не лучше ли нам было бы сперва заняться другим, более интересным узником, которого зовут Ангерран де Мариньи?

— Посмотрим, — промолвил король, удовлетворенный покорностью, которая проявлялась в позе и голосе графа де Валуа, тогда как горделивая голова первого министра перед ним не склонялась никогда. — Соберите совет, мой дорогой граф, и обсудим эти важные вопросы.

В то же время он быстро направился к двери оратории и прошел к королеве.

Маргарита Бургундская с тревогой вслушивалась в шум, что доносился из глубины Лувра, пытаясь его осмыслить.

За последние несколько дней она заметно похудела. Ее красота поблекла, всегда свежий цвет лица куда-то исчез, а в глазах то и дело пробегали огоньки ужасного беспокойства, разъедавшего ее изнутри.

Валуа уже рассказал ей о дерзкой попытке, которую предприняли Буридан и его товарищи для того, чтобы вытащить Филиппа из Тампля, так что она знала, что Готье д'Онэ теперь тоже узник, и этот арест, который, по идее, должен был бы переполнить ее радостью, не внушил ей ничего другого, кроме суеверного ужаса.

Маргарите казалось, что жизнь ее связана с жизнь этого, проклявшего ее человека некой незримой нитью. Она говорила себе, что смерть Готье придаст проклятью всю его силу.

От Жуаны она узнала об аресте Мариньи, и с этой стороны она тоже предвидела одни лишь несчастья.

Наконец, она пребывала в том особом состоянии ума, которое зовется предвосхищением, пророчеством, предчувствием, состоянии, когда пребываешь в ожидании некой катастрофы, но не знаешь, ни когда она придет, ни откуда. Как бы то ни было, она ждала визита короля с лихорадочным нетерпением и в то же время с глухим ужасом.

Потому-то она и вздрогнула, побледнела, когда вдруг увидела входящего Людовика Сварливого. Но, призвав на помощь все свои силы рассудка, все свои средства обольщения, она послала едва заметный знак находившимся рядом с ней сестрам и подошла к королю с той очаровательной улыбкой, которая делала его уступчивым и покорным, как страстно влюбленного, каковым он, впрочем, и являлся.

Людовик нежно обнял супругу, затем обхватил голову Маргариты обеими руками и пристально посмотрел в глаза.

Маргарита выдержала этот вопрошающий взгляд с нечеловеческим спокойствием, которое никогда не покидало ее в критические моменты.

— Как вы бледны! — прошептал наконец король. — Клянусь Пресвятой Девой, мне даже кажется, что вы похудели, что ваше лицо осунулось, что в ваших прекрасных глазах появилась уж и не знаю какая угрюмая печаль.

— Что ж в этом удивительного, мой дорогой возлюбленный сир, если я вот уже несколько дней вижу вас мрачным, обеспокоенным, взволнованным. Или вы думаете ваши тревоги не тревожат меня? Этот случай со Двором чудес так меня огорчил, что в последние ночи я и глаз сомкнуть не могу.

Король улыбался, эгоистично счастливый от этой печали, которую он видел у Маргариты.

— Дорогой друг, — сказал он, — я готов каждый день претерпевать такие поражения, как во Дворе чудес, лишь бы иметь потом счастье и дальше видеть вашу жалость и любовь ко мне.

Король проводил Маргариту к ее любимому большому креслу у окона.

Он присел рядом с ней, держа ее за руку, глядя на нее с невыразимой нежностью и счастьем.

— Но вы можете успокоиться, — продолжал он. — Мы схватим этого чертова Буридана в самое ближайшее время.

Маргарита содрогнулась и еще больше побледнела.

— Вы в этом уверены, сир? — произнесла она странным голосом.

— Абсолютно. Я поклялся уважать ту привилегию, по которой Двор чудес является прибежищем для всякого рода преступников, и я сдержу данное слово. Ведь если короли начнут отрекаться от своих обещаний, они, которые избраны Богом, что смогут они требовать от остальных людей? Но королевство Арго окружено со всех сторон, и, если только Буридан не намерен прожить всю свою жизнь словно в тюрьме, он вскоре попадется, допуская даже, что папа откажется освободить меня от этой клятвы, что может дорого стоить его святейшеству. Так что не только Буридан, но и вся та шайка мятежников будет вскорости препровождена на Монфокон, что подарит вам прекрасное утро удовольствий и наслаждений.

Маргарита сделалась такой бледной, что на сей раз король это заметил и воскликнул:

— Клянусь Богом, дорогая Маргарита, да вы слабеете на глазах! Эй, Жанна, Бланка! Королева умирает!