Буридан

— Нет-нет, — пролепетала Маргарита, — это пустяки, сир, это пройдет! Но при мысли о том, что мой король окружен столькими врагами, мне становится немного не по себе!..

Королева распрямилась и, сделав над собою усилие, сумела придать своему лицу жизнерадостное выражение.

Наполовину успокоившись, король утешал ее на свой лад, заверяя, что вскоре он избавится от всех своих врагов и что главный из них — Ангерран де Мариньи — уже арестован.

Маргарита ничего не сказала, но ее недобрый взгляд, прорезавшая лоб складка, презрительный изгиб губ сказали бы Мариньи, будь он там, что она тоже его осуждает.

— Что до мятежников, — заканчивал в этот момент король, вставая, — то будьте спокойны: двоих из них мы уже взяли — Филиппа и Готье д'Онэ.

— И какое же их ждет наказание, сир? — спросила королева.

Столь прямого вопроса Людовик Сварливый явно не ожидал: на лице его отразилось колебание. Но, возможно, в этот момент его одолевали самые нежные чувства, так как с некоторой задумчивостью он произнес:

— Эти двое, по правде сказать, ничего плохого мне не сделали, в конце концов, они храбры, и потом, это непримиримые враги моего врага! Пожалуй, уже за одно то, что они пытались навредить Ангеррану де Мариньи, я могу сохранить им жизнь и довольствоваться их заточением в какую-нибудь надежную крепость.

Затем, помрачнев, он добавил:

— Да, они храбры, особенно один, тот, который зовется Филиппом. В своей камере, у нас на глазах, он совершил один из тех преисполненных невероятной отваги поступков, которые внушают страх и восхищение.

— Что же такое он сделал, сир? — пролепетала Маргарита, и так уже, впрочем, отлично представляя, на какой поступок намекает король.

— Чтобы не заговорить, чтобы не выдать свою любовницу, он.

Людовик Сварливый вдруг остановился, хлопнул себя по лбу и глухо пробормотал:

— Чтобы не выдать свою любовницу!.. Свою любовницу!.. Эту женщину, которая меня предает, эту женщину, которая живет в моем окружении, рядом со мной, которая, возможно, родственница мне и которую я не могу разоблачить.

— Успокойтесь, мой возлюбленный Людовик, — пробормотала королева, дрожа от страха: она уже видела, что глаза короля забегали, губы затряслись, видела на его лице то же подозрение, которое однажды ей уже удалось развеять.

Да, король подозревал ее! Это было очевидно для нее, понимавшей мысли Людовика, возможно, даже лучше, чем он сам.

Он подозревал ее и не осмеливался это сказать, не осмеливался это сказать самому себе, зная, что если уж он заговорит, то на сей раз, возможно, пойдет до конца, то есть попросит Маргариту представить неопровержимое доказательство ее невиновности.

— Успокоиться? — проворчал он, пытаясь сдержать клокотавшие в нем ярость и боль. — Но разве вы не видите, Маргарита, что это меня убивает! Двор чудес, эти мятежники, Мариньи — все это ерунда! Но не знать, о, не знать имя этой гадины и целыми ночами разгонять призраков своего воображения, говоря себе: «Боже Всемогущий, а что, если это».

— Кто?.. Ну же, Людовик!.. Скажи уж наконец!.. — вскричала Маргарита Бургундская, распрямляясь — гордая, высокомерная.

Король посмотрел на нее, щеки его раздулись, он разрыдался и прошептал:

— Нет, обожаемая моя Маргарита, не могу, так как в сердце моем живут лишь любовь к тебе и обожание.

Затем он порывисто ее обнял, запечатлел на ее губах поцелуй столь грубый, что Маргарита вскрикнула от боли, стремительным шагом пересек зал и удалился.

Маргарита пошатнулась: она была на грани обморока.

В этот момент небольшая дверь, расположенная напротив той, через которую вышел король, открылась, появилась Жуана и прошептала несколько слов на ухо королеве. Та вздрогнула и живо бросилась в свой кабинет, где ее ждал некий человек.

То был Страгильдо.

Не говоря ни слова, охранник хищных зверей поклонился и протянул королеве сложенную вчетверо бумагу.

Маргарита прочла ее.

И тогда лицо королевы побагровело. В течение нескольких секунд она дрожала, словно охваченная лихорадкой, потом в глазах ее засверкали молнии, а губы приобрели синеватый оттенок.

Затем, так же внезапно, она успокоилась.

Королева наклонилась к Страгильдо и отдала какие-то распоряжения. Страгильдо моментально исчез.

Тогда Маргарита вернулась в свою комнату, огляделась, чтобы удостовериться, что она одна, и перечитала бумагу.

Послание содержало всего несколько слов:

«Жан Буридан будет ждать Маргариту Бургундскую сегодня вечером в Нельской башне».

* * *

Остаток этого дня королева неподвижно просидела в своем кресле. С лежащими на коленях руками, откинутой назад головой, полузакрытыми глазами, едва вздымающейся в ритмичном и медленном движении грудью, бледная, улыбающаяся и сосредоточенная, она походила на некую святую, коих изображают на витражах. Войди в этот момент Людовик, он бы нашел ее такой прекрасной, какой никогда не видел.

И то была действительно чудесная картина.