Буридан

— Ладно! — проворчала старуха. — Ступай откапывай свою кубышку, так как, поверь мне, пока она не окажется здесь, на этом столе, ты до шкатулки даже не дотронешься.

— А я говорю — дотронусь, — прорычал Маленгр и ринулся на нее с кинжалом в руке.

Но Жийона, к его величайшему изумлению, позволила отнять у себя шкатулку, даже не попытавшись сопротивляться.

И, пока торжествующий Маленгр ставил шкатулку перед собой на стол, мегера подошла к расположенному за ее спиной окну, вытащила спрятанный на груди небольшой свисток и быстро поднесла к губам.

Маленгр в это время пытался открыть добычу, но обнаружил, что шкатулка заперта.

Он начал с грозным видом надвигаться на Жийону и сказал хриплым голосом:

— Ключ, давай ключ.

Крайне спокойная, Жийона бросила ему ключ.

Симон поймал его на лету и проворно вставил в замочную скважину.

В тот момент, когда он уже собирался приподнять крышку шкатулки, Жийона безмятежно промолвила:

— Прежде чем открыть, может, послушаешь меня пару секунд? Это в твоих же интересах. Сам подумай: шкатулка — у тебя, можешь немного и подождать.

Только теперь, казалось, он заметил, сколь спокойно держится его сообщница.

Действительно, до сих пор Маленгру так сильно хотелось заполучить эту шкатулку, что он совсем утратил представление о реальности.

Симон быстро смекнул, что старуха приготовила некую злую шутку, и все его чувства обострились, чтобы выяснить и расстроить ее план. Он не стал открывать шкатулку, а начал теребить нос, как делал это всегда, когда над чем-то размышлял.

— Подожду столько, сколько захочешь. — ответил он насмешливым голосом. — Говори, моя милая Жийона, времени у нас хватает.

— Так вот, слушай: тебе отлично известно, что я знаю тебя как облупленного, мой дорогой Симон, и что, зная тебя, прежде чем сюда направиться, я не могла не принять кое-каких мер предосторожности.

— Да ну?.. И что же это за меры, моя милая Жийона? — вопросил Маленгр с некоторым беспокойством.

— Сейчас узнаешь. Вместе со мной сюда явились четверо моих людей, так как, знаешь ли, Симон, у меня тоже есть люди, которых я держу под рукой и которые в определенных случаях беспрекословно мне подчиняются. Эти люди ожидают неподалеку и при первых же звуках этого свистка прибегут сюда, и так как они — парни крепкие и хорошо вооруженные, любое твое сопротивление будет бесполезным.

«Вот оно что! — подумал Маленгр, продолжая теребить нос. — Действительно, мне следовало предвидеть, что эта мартышка выкинет что-нибудь в этом духе!»

Вслух же он сказал:

— Да, но прежде чем твоя подмога подоспеет, несколько дюймов вот этого лезвия окажутся в твоей груди.

— Не уверена. И потом, если мои люди не увидят меня живой, считай, и ты уже не жилец. Предупреждаю: убив меня, ты приговоришь к смерти и себя самого. Тебе захотелось связать мою судьбу с твоею, вот и я сделала так же: связала твою с моею.

«Клянусь преисподней!.. А ведь она права», — думал Маленгр, неистово теребя нос.

— И это еще не все, стоит мне свистнуть в этот небольшой свисток дважды, как один из моих людей тотчас же побежит в Тампль и приведет сюда людей монсеньора, которые схватят тебя и отдадут во власть его ярости и возмездия. Трое других в это время вызволят меня и сопроводят в безопасное место. Ну как, Симон, неплохо я все устроила, не так ли?..

Все то, что она говорила, было истинной правдой.

Действительно, она слишком хорошо знала Симона Маленгра и, покидая его утром, ни секунды не сомневалась в том, что он прикажет схватить ее и выдать графу де Валуа, если она не станет повиноваться и не явится в указанный час на назначенную им встречу со своими сбережениями.

Но почему Маленгр так настаивал на том, чтобы она захватила с собой все свои сбережения?

Для того чтобы обобрать ее до нитки, это же было очевидно. С этой минуты все для нее упростилось: нужно было лишь подвести под него контрмину[10], быть смекалистее и хитрее и поступить с ним так же, как намеревался поступить с нею он — обобрать его до нитки.

Еще в особняке Валуа она договорилась с четырьмя бездельниками из гарнизона, которые были преданны ей настолько, насколько позволяла их натура, в силу одной важной услуги, которую она им когда-то оказала.

Воззвав к этой преданности, простимулированной пожертвованием — пожертвованием мучительным (кто бы сомневался?) — нескольких серебряных монет, выданных тут же, на месте, и обещанием выдать еще столько же по выполнении работы, она заручилась их согласием на претворение в жизнь следующего плана:

В указанное время, захватив с собой все свои деньги, она направится, в сопровождении своих людей, в Ла-Куртий. Явившись на место, она укажет, где им следует ждать, и пройдет в дом одна. Там она выложит перед Симоном Маленгром свои сбережения, приступит к дележу, позволит, при необходимости, себя обобрать, а затем, когда все будет закончено, когда настанет момент расставания, подаст условный сигнал, ее люди набросятся на Маленгра и скрутят его в мгновение ока.

Сделав это, они примерно на час удалятся.