Буржуазия и царизм в первой русской революции

Многочисленные ораторы кадетской фракции оплакивали крушение своих надежд на соглашение и сотрудничество с царским правительством. «Мы пришли сюда для того, чтобы положить начало умиротворению страны, — витийствовал на думской трибуне Родичев. — Мы ждали, что власть выйдет нам навстречу… Сегодня наши надежды рушились… Вместо сотрудничества мы встречаем со стороны власти отпор» ²⁰⁰.

Даже октябристы были разочарованы декларацией Горемыкина. «Ответ правительства, — писал А. И. Гучков из Москвы 15 мая к А. А. Гирсу в Петербург, — сплошная политическая ошибка. Одновременный отказ и по политическим, и по экономическим требованиям смыкает ряды оппозиции, которые только что начали расстраиваться. Теперь перед нами две альтернативы: «свержение» правительства или «разгон» Думы. И то и другое знаменует собой величайшее потрясение страны. В первом случае получим анархию, которая приведёт нас к диктатуре; во втором случае — диктатуру, которая приведёт к анархии. Как видите, положение, на мой взгляд, совершенно безвыходное. В кружках, в которых приходится вращаться, такая преступная апатия, что иногда действительно думаешь, да уж не созрели ли мы для того, чтобы нас проглотил пролетариат»²⁰¹.

В думской фракции октябристов по вопросу об отношении к кабинету Горемыкина произошёл раскол. П. А. Гейден высказался за необходимость отставки правительства и подал голос за кадетскую формулу с пожеланием, что это министерство должно уступить место другому, пользующемуся доверием Думы ²⁰². Но М. А. Стахович и шесть других членов фракции не приняли этой формулы ²⁰³.

Больше всего тревожило либералов, что министерская декларация, разрушавшая последние надежды, могла вызвать новый взрыв крестьянских волнений. По словам Родичева, «в деревнях декларация министерства оказала действие самой зажигательной революционной прокламации» ²⁰⁴.

Декларация Горемыкина и в самом деле явилась сильнейшим ударом по престижу правительства и самой монархии. То, с каким разочарованием была встречена эта декларация в толще ещё опутанных монархическими иллюзиями тёмных крестьян, прекрасно выразил депутат Тамбовской губернии трудовик И. Т. Лосев. «До сегодняшнего дня» он думал, что «голос измученной страны раздался по всей стране и дошёл до слуха великого священного нашего монарха». Но «листок», оглашённый «премьером» с думской трибуны, «помутил глаза и сердце крестьян». Вспоминая о торжественном открытии Думы в Зимнем дворце, оратор продолжал: «.. опять нам грозит та золотая туча этих золотых мундиров бюрократии, которая снова нас раздавит». Сравнивая многомиллионное сермяжное крестьянство с библейским героем, могучим слепым Самсоном, Лосев сказал: «Мы сильны, но всеми хитростями и кознями мы ослеплены, и поэтому нас берут… как Самсона брали филистимляне… Но я не ручаюсь за то, выдержит ли этот несчастный Самсон или также упрётся и скажет: «Умри, душа моя, с филистимлянами»» ²⁰⁵.

В заключение бурных прений по декларации 13 мая Дума по предложению трудовиков вынесла резолюцию о полном недоверии к правительству Горемыкина и с требованием замены его другим, пользующимся доверием Думы. Но министры не уходили. Горемыкин объявил бойкот Думе. Министры не являлись в Таврический дворец и не внесли в Думу никаких законопроектов. Только 28 мая поступил первый законопроект… об устройстве оранжереи и прачечной при Юрьевском университете. Дума засыпала правительство запросами о незакономерных действиях властей. Всего за 72 дня думской жизни был внесён 391 запрос, из них 123 спешных²⁰⁶. По закону правительство могло отвечать на запросы и вопросы через месяц после их поступления. И оно всецело использовало своё право даже в тех случаях, когда речь шла о смертных казнях, которые Дума хотела предотвратить.

Между тем в Трудовую группу и на имя отдельных депутатов поступали со всех концов России телеграммы, приговоры, наказы и резолюции с требованиями, чтобы Дума с большей настойчивостью отстаивала интересы народа, и обещаниями в нужный момент поддержать её всеми способами вплоть до самых крайних. Всё это сильно влияло на настроение Трудовой группы. В Думе чувствовалась новая струя. 19 мая рабочая группа опубликовала в газетах обращение ко всему российскому пролетариату. По примеру рабочих депутатов Трудовая группа предложила от имени Думы обратиться к народу за поддержкой, но кадетский председатель даже не поставил это предложение на голосование как решительно «неконституционное».

Ссылаясь на необходимость выиграть время для законодательной работы, кадеты провели постановление о том, чтобы запросам был отведён только один день в неделю и особые часы. Таким образом они хотели помешать социал-демократам и трудовикам использовать Думу как революционную трибуну.