Буржуазия и царизм в первой русской революции

Министр просвещения П. М. фон Кауфман, признав, что без поддержки народного представительства никакая созидательная работа, а следовательно, и успокоение страны невозможны, считал необходимым войти в соглашение с думским центром в лице кадетской партии. Так как нынешнему составу министерства это недоступно, то его должны заменить люди, не связанные своим прошлым с прежним режимом; таких людей надо искать в общественной среде ²³⁵. К мнению Кауфмана присоединились Коковцов и Извольский. При этом они подчёркивали, что новый Совет министров должен быть коалиционным: в него должны будут войти частью высшие чины служилого класса, известные умеренностью своих взглядов, частью общественные деятели ²³⁶.

Но Горемыкин и большинство членов Совета полагали, что примирение с Думой, которая стала «опорным пунктом революционного движения», невозможно. Если даже будет сформировано министерство из общественных деятелей, то для того, чтобы ужиться с Думой, оно должно идти навстречу её требованиям. Не сделай оно этого, положение ни на волос не изменится против настоящего. «До каких же пределов допускать компромиссы и уступки? До уровня правых или же левых кадетов или же до программы трудовиков? Практически министерство, созданное из каких бы то ни было общественных деятелей, призванное для политики компромисса, неизбежно должно быть осуждено на повторение той политики, которую вёл граф Витте с 17 октября по конец ноября, т. е. политики боязливых уступок и деморализации администрации при растущей дерзости революционных партий… Только решимость может устранить катастрофу… На основании сказанного большинство членов приходят к заключению, что без распущения Государственной думы… обойтись невозможно», но для этого «нужен удачный выбор момента».

Впрочем, ни к какому определённому решению Совет министров не пришёл, признав только по предложению Коковцова желательным обсудить данный вопрос ввиду его важности в Особом совещании под личным председательством царя ²³⁷.

После свидания с Извольским П. А. Гейден говорил с Муромцевым и Милюковым о кадетском министерстве и о трудностях, которые им в этом случае предстоят по их же вине (полная амнистия и т. п.). Милюков признал, что «положение их будет отчаянное» ²³⁸. Гейден хотел узнать от кн. Львова относительно «умственных сил» его партии. Ответ Львова был малообнадеживающим. По его мнению, среди кадетов трудно найти лиц, могущих составить министерство ²³⁹.

Но политическая обстановка в стране всё более накалялась. Особенно удручающее впечатление на правящие круги произвели «беспорядки» в 1-м батальоне лейб-гвардии Преображенского полка, который по традиции считался самой верной опорой трона.

Полагая, что волнения в Преображенском полку могли всего более рассеять страх правящих верхов перед кадетским министерством, Гейден 17 июня посетил барона Фредерикса, убеждая его уговорить царя вызвать в Петергоф Муромцева и поручить ему сформировать новое министерство. Из разговора с Фредериксом Гейден вынес впечатление, что Николая II и его окружение пугает требование Думой полной амнистии и отмены смертной казни. Гейден вполне согласился с мнением невозможности широкой амнистии и высказал предположение, что и кадеты вряд ли будут этого сейчас же требовать. Фредерикс «ни минуты не защищал министерство (Горемыкина. — Е. Ч.) и признал, что теперь нужен другой склад мыслей и взглядов, чтоб говорить с Думой. Но всё опасался, что кадеты увлекут под гору». На это Гейден возразил, что «хуже всего работает в этом направлении министерство и что Горемыкин и Гурко не могут не раздражать». Вечером Гейден узнал от приехавшего из Петергофа, что «будто бы смена Горемыкина решена и хотят сформировать коалиционное министерство кадет и более правых Думы и Государственного совета». С точки зрения самого Гейдена, «это был бы самый умный исход» ²⁴⁰.

Между тем Трепов — возможно без ведома царя, на собственный страх — сделал попытку вступить в переговоры о создании думского кабинета с Муромцевым, но тот уклонился²⁴¹. Тогда Трепов обратился с тем же предложением к И. И. Петрункевичу и Милюкову. Первый отказался встретиться с Треповым, считая себя не в праве входить в переговоры с правительством без разрешения партии. Милюков же без колебаний согласился ²⁴².

В середине июня в ресторане Кюба произошло тщательно законспирированное свидание Трепова с Милюковым, о котором последний до 1909 г. хранил молчание.

Отвечая на вопрос Трепова об условиях, при которых кадетская партия считала бы возможным сформировать министерство, Милюков выдвинул семь пунктов: всеобщая политическая амнистия, отмена смертной казни, снятие исключительных положений, чистка высшего провинциального чиновничества, реформа Государственного совета, всеобщее избирательное право и принудительное отчуждение частновладельческих земель с вознаграждением помещиков по справедливой оценке.