Буржуазия и царизм в первой русской революции

Не удивительно, что после акта 3 июня наблюдалось повальное бегство из кадетской партии мелкобуржуазных элементов. 16 декабря 1907 г. департамент полиции предложил губернаторам сообщить данные о кадетской периферии. В губерниях Калужской, Минской, Подольской и Волынской существование кадетской партии «никакими данными не устанавливается». В Чернигове партия «существует, хотя и не действует», в Екатеринославе «не проявляет никаких признаков жизни», то же самое в Николаеве и т. д. Но даже там, где кадетская партия обнаруживала некоторую деятельность, по единодушным отзывам корреспондентов полицейской анкеты, она пребывала «в состоянии распада и разложения». Так, пензенский губернатор доносил, что местная группа кадетов переживает «значительный и ярко заметный упадок». По заключению орловского губернатора, «всюду, где эта партия проявляла жизнедеятельность, увлекая в свои ряды лиц свободных профессий, служащих, а также учащуюся молодёжь, наблюдается в настоящее время упадок».

Численность кадетской партии сократилась. По донесению петербургского градоначальника, число членов партии по всей империи к январю 1908 г. по сравнению с периодом её расцвета (весна 1906 г.) уменьшилось вчетверо (со 100 тыс. до 25–30 тыс.). В то же время наблюдался сдвиг оставшихся кадров вправо. По донесению градоначальника Ростова-на-Дону, «численность сочувствующих уменьшилась более чем наполовину, а оставшиеся значительно поправели, и даже настолько, что большинство из них по своим убеждениям скорее подходит к октябристам». В Рыбинске многие члены кадетской партии после роспуска II Думы перешли к октябристам.

Из губернаторских донесений видно, что «вера в будущность партии» среди населения была совершенно подорвана после третьеиюньского переворота. Орловский губернатор приписывал упадок партии изменению избирательного закона. По сообщению пермского губернатора, деятельность кадетской партии прекратилась «с роспуском II Государственной думы и изданием нового закона о выборах». В Ярославской губернии кадеты «утратили свою организацию за роспуском II Государственной думы» и т. д.²⁷¹

Крах конституционных иллюзий в результате опыта I и II Государственных дум разбил надежды кадетов направить массовое революционное движение в мирное русло.

Заключение

В годы первой русской революции либеральная буржуазия претендовала на общенациональное руководство. Но вследствие своего классового положения она боялась революции больше, чем реакции. Лавирование буржуазии всегда оканчивалось предательством интересов революционной демократии и капитуляцией перед царизмом. Этим либеральная буржуазия оттолкнула от себя массы. Будучи изолированной, она закономерно оказывалась вне главного русла политической борьбы, «бессильной» и «бесплодной».

Политическое банкротство, неспособность русской буржуазии к самостоятельному историческому творчеству особенно убедительно сказались в её «властебоязни», от которой она не смогла отрешиться даже после неожиданной победы кадетов на выборах в I Думу.

Ленин неоднократно разъяснял, почему русская буржуазия боялась «думать об организации своего класса в государственную силу»

Полемизируя с известным ренегатом и веховцем А. С. Изгоевым, утверждавшим, что «место падающего класса стремится всегда занять другой класс», Ленин писал: «Не всегда, г. Изгоев. Бывает так, что оба класса, и падающий и «стремящийся», изрядно уже прогнили — один больше, другой меньше, конечно, но всё же оба изрядно прогнили. Бывает так, что, чувствуя эту свою гнилость, «стремящийся» вперёд класс боится сделать шаг вперёд, а ежели делает, то обязательно при этом торопится сделать два шага назад. Бывает такая либеральная буржуазия… которая боится «занять место» падающего класса, а все усилия направляет на то, чтобы «разделить место» или, вернее, получить местечко хотя бы в лакейской, — но только не занимать место «падающего», только не доводить падающего до «падения». Бывает так, г. Изгоев.

В такие исторические эпохи, когда это случается, либералы могут принести (и приносят) величайший вред всему общественному развитию, если им удаётся выдать себя за демократов, ибо разница между теми и другими, либералами и демократами, как раз в том, что первые боятся «занять место», а вторые не боятся этого. И те и другие осуществляют исторически назревшее буржуазное преобразование, но одни боятся осуществить его, тормозят его своей боязнью, другие — разделяя нередко массу иллюзий насчёт последствий буржуазного преобразования — вкладывают все свои силы и всю душу в его осуществление» ².