Буржуазия и царизм в первой русской революции

После принятия адреса съезд перешёл к выборам депутации к царю. «Левая» часть съезда предлагала избрать многочисленную депутацию по два представителя от губернии и по одному от крупных городов. «Разгон такой депутации, — защищал это предложение Н. Н. Ковалевский (Харьков), — вызовет, по крайней мере, сенсацию» ⁵⁸. Однако после категорического заявления шиповцев, что «никаких демонстраций они не желают», предложение о выборе депутатов по губерниям было отклонено большинством в 104 голоса против 90. Депутация была избрана из 12 лиц, причём от «меньшинства» в неё избран был Шипов. Однако он отказался принять участие в депутации. Шипов не был удовлетворён адресом и в новой редакции, находя, что многие выражения придают адресу характер «демонстративного предъявления требований». После отказа Шипова депутация составилась из одних конституционалистов.

6 июня Николай II принял в Петергофе депутацию земских и городских деятелей.[7] От имени депутации кн. С. Н. Трубецкой обратился к царю с речью, сравнительно с адресом ещё более раболепной. Он рассыпался в благодарностях царю за то, что последний не поверил тем, кто представлял общественных деятелей крамольниками, т. е. революционерами. Всячески подчёркивая расстояние, отделяющее лояльную земскую среду от революции, Трубецкой заявил о готовности либералов помогать царю в мирном преобразовании страны. Совсем в духе Шипова и других эпигонов славянофильства Трубецкой винил во всех бедах бюрократическое средостение, «приказный строй», беззастенчиво утверждая, что царь, которого даже редактор «Освобождения» под свежим впечатлением расстрела рабочих Петербурга 9 января 1905 г. назвал «палачом народа», проникнут любовью к народу и желанием ему добра. Считая единственным выходом из «всех внутренних бедствий» созыв избранников населения, Трубецкой обошёл вопрос о правах представительного учреждения (совещательный или решающий голос), ограничившись пожеланием, чтобы оно не было сословным⁵⁹.

О требованиях, сформулированных в резолюции майского съезда, о немедленном провозглашении свободы личности, слова, печати, собраний и союзов, о даровании политической амнистии и обновлении состава администрации, Трубецкой не проронил ни слова. Ведь радикальная резолюция съезда служила, по выражению Ленина, «размалёванными кулисами» для народа. Сторговаться же с царём либералы были готовы по более дешёвой цене, чем их программа, их речи и резолюции, предназначенные для обмана народа.

Николай II, выигрывая время, лицемерно ответил, что его воля созывать выборных от народа «непреклонна», но тут же царь дал понять, что «единение» его со «всею Русью» должно отвечать, «как было встарь», «самобытным русским началам». Это было, конечно, всё то же самодержавие! Царь и тут остался себе верен. Даже выражение «моя воля созывать (не созвать)…» и т. д. показывает, что царь мыслил будущее представительное собрание не как постоянно действующее учреждение, а по типу древних земских соборов, которые собирались от случая к случаю.

Несмотря на то что царь в своей речи недвусмысленно подтвердил свою волю хранить «древние исторические устои», т. е. самодержавие, либералы изображали приём земско-городской депутации царём как победу «общественности».

Между тем оснований для подобного оптимизма не было. 24 мая петербургский генерал-губернатор Трепов был назначен на специально созданный для него пост товарища министра внутренних дел, заведующего полицией, с правом отдельного доклада царю. В сущности генералу Трепову были даны диктаторские полномочия. Цензурное ведомство запретило газетам толковать царскую речь в конституционном смысле. Наконец, спустя две недели после приёма депутации майского съезда в противовес земским и городским деятелям царём были милостиво приняты одна за другой (20 и 21 июня) депутации от курского дворянства и от черносотенных «Союза русских людей» (Москва) и «Отечественного союза» (Петербург). Депутации настаивали на сохранении «исторически выработавшегося государственного уклада» и на организации выборов в будущее законосовещательное учреждение от сословно-бытовых групп населения ⁶⁰. Царь заверил, что «всё будет по старине». Отвечая депутации «Союза русских людей» и «Отечественного союза», Николай II сказал: «Мне в особенности отрадно то, что вами руководили чувства преданности и любви к родной старине»⁶¹.

Царь не скрывал своего презрения к либералам с их трусливой и двуличной тактикой, показывая всем своим поведением, что он считается только с силой и без боя уступить не намерен.