Буржуазия и царизм в первой русской революции

В составе губернских избирательных собраний, на которых избирались члены Государственной думы, преобладали выборщики от крестьян. По всей России 43 % выборщиков избирались съездами уполномоченных от волостей, 34 %—съездами уездных землевладельцев и 23 % — съездами городских избирателей. Предоставление крестьянским голосам наибольшего влияния на исход выборов было обусловлено тем, что правящие круги в то время считали «сермяжное» крестьянство консервативной силой и пытались играть в крестьянский цезаризм, выдавая себя за защитников слабых, общины, неотчуждаемости наделов и пр.[17] При рассмотрении в Совете министров проектов Булыгина Витте, по утверждению С. Е. Крыжановского, развивал мысль, что «весь успех задуманного дела зависит от того, в какой мере примут участие в народном представительстве крестьяне как основная стихия русской государственности». Он настаивал, чтобы крестьянам было предоставлено самое широкое участие в выборах⁷¹. Эта мысль стала в правящих кругах господствующей.

Широкое участие крестьянского сословия в выборах признавалось официальными кругами особенно желательным ввиду «надёжности этого сословия в политическом отношении»⁷². «Крестьянам, — полагали составители избирательного закона, — чужда мысль об ограничении царской власти, а в самодержавии крестьянство видит для себя естественную и единственную защиту»⁷³.

На Петергофском совещании 19–26 июля 1905 г., созванном под председательством Николая II для окончательного обсуждения проекта Государственной думы, ультрареакционеры А. С. Стишинский, А. А. Нарышкин, гр. А. А. Бобринский и другие решительно высказались за сословную систему выборов. Они утверждали, что «Дума в том только случае будет успешно выполнять своё назначение, если в ней обеспечено будет широкое участие дворянства и крестьянства»⁷⁴. С особым пафосом за широкое представительство от крестьян в Думе ратовал «кощей самодержавия» К- П. Победоносцев. «Крестьянство, — говорил он, — господствующее зерно населения, и для законодательства голос его важнее всех». Чтобы предупредить проникновение в Думу вместо настоящих крестьян неблагонадёжного «третьего элемента», Победоносцев полагал, что выборы от крестьянской курии должны и в губернском собрании происходить отдельно⁷⁵. Мысль, что крестьяне, особенно неграмотные, с их «цельным мировоззрением» и «эпической речью» проникнуты «охранительным духом», разделяли и другие ретрограды. П. X. Шванебах уподобил крестьян «ценному балласту, который придаст устойчивость кораблю-Думе в борьбе со стихийными течениями и увлечениями общественной мысли». Ему вторил А. А. Бобринский, заявляя, что «об устойчивую стену консервативных крестьян разобьются все волны красноречия передовых элементов» ^76–77.

Некоторые сановники (В. Н. Коковцов, А. А. Половцев), однако, выражали сомнения в непоколебимой преданности крестьян «историческим устоям». Они находили не отвечающим действительности сравнение крестьян со стеной, ограждающей Думу от «нежелательных увлечений». По их мнению, крестьяне скорее воск, благодарный материал для воздействия на них «революционеров-интеллигентов», которые могут увлечь за собой крестьян, затронув в них живые струны по наиболее им близкому вопросу — аграрному. Поэтому Коковцова и Половцева не могло не пугать наводнение Думы крестьянами⁷⁸.

По-видимому, эти опасения разделяли и многие другие участники совещания. Мысль об устройстве отдельных выборов от крестьян доверху и создании таким образом Думы преимущественно крестьянской не получила одобрения. Совещание сочло достаточным, чтобы крестьянские выборщики в каждой губернии Европейской России сначала избирали из своей среды одного члена Государственной думы и затем принимали участие совместно с выборщиками от землевладельцев и горожан в избрании остальных членов Государственной думы. Правящие круги не отказались от ставки на монархические иллюзии крестьянства: относительное, а в 12 губернских абсолютное преобладание крестьян в губернских избирательных собраниях было сохранено. Но крестьянским выборщикам предназначалась роль фильтра, через который должны были пройти наиболее консервативные кандидаты в члены Думы из «цензовых» элементов. «Благонадёжный» состав выборщиков от крестьянской курии обеспечивался тем, что крестьяне по закону от 6 августа просеивались четырехстепенными выборами под строгим надзором предводителей дворянства[18].

Мы видели, что задолго до обнародования закона 6 августа либеральная буржуазия связывала свои надежды на «успокоение мятущейся страны» с созывом народных представителей. Не удивительно поэтому, что в акте 6 августа она увидела «поворотный пункт, от которого история поведёт новую стадию развития»⁷⁹.