Былины и были

К брегу правому на дымы костров.

Только вдруг туман с гор надвинулся,

На стрельцов и костры опрокинулся.

И не видно стрельцов

Да и их костров.

И сколько плыть плотам незнамо,

И куда пристать неведомо.

Лоцман на воду глядит,

Лоцман шапку теребит,

Лоцман бороду почёсывает,

Лоцман в кулак покашливает.

Сколько плыть – лоцман не ведает,

В каком месте пристать – не знает.

Только видит он – впереди плотов,

Описать того не найдётся слов,

Волны в стороны откатилися,

Плавники над водой появилися,

Всплыли рыбы из вод, рыбы царские

Рыбы царские, драгоценные.

У рыб усики бахромчатые,

У рыб хвосты серповидные,

Костяные щитки серебром горят,

Носы узкие от воды блестят.

Одна рыба посредине плывёт,

Посредине плывёт, другим знать даёт.

Воду волжскую носом режет.

Хвостом стрельчатым волны теребит.

Две другие по бокам плывут.

По бокам плывут, от неё не отстают.

Острова и мели рыбы обходят,

К месту невидимому правят,

Путь – дорогу стрельцам показывают,

Царский указ исполнить помогают.

Сколько-то времени плыли?

Сколько-то времени на воду глядели?

Только повернули царские рыбы направо

И уткнулись плоты в прибрежный камыш.

В прибрежный камыш, да в камешек-голыш,

Ну, а волжские рыбы, рыбы царские,

Хвостами стрельчатыми взмахнули,

Воду Волжскую всплеснули

И ушли в глубины речные

В глубины речные незнаемые.

А с брега плоты увидали,

Плоты к берегу привязали,

Стали брёвна из воды вытаскивати,

Стали плотники из них город сбирати,

Стали стены ставить и церковь рубить,

Стали церковь рубить с колоколенкой,

Чтоб был слышен звон далеко окрест.

А на церкви той установили крест.

Православный крест с перекладинкой,

С перекладинкой да откосинкой.

А за месяц град да построили,

И за сорок дней обустроили.

Обнесли град стеною высокою,

Построили башни с бойницами

И назвали ту крепость Саратовом.

По той реке по Саратовке,

Что берег Волги промывает,

Да в волжские воды впадает.

Рыбаки про ту реку сказали,

А ушкуйники подсказали.

Князь с боярином согласилися,

Звучным именем умилилися.

Имя громкое, имя славное,

Граду-крепости подходящее.

А в Саратове гусли играют,

А в Саратове коробейники ходят

На плечах коробы с товарами носят.

Продают бусы византийские,

Да ковры продают персидские

А пряностями потчуют хорезмийскими,

А песни поют русские

Песни русские да гуслярные.

А по – над кручами правобережными,

Между градом-крепостью Саратовом

Да между городом-крепостью Самарой,

Между городом-крепостью Царицыным,

Да между городом-крепостью Саратовом

Летала вещая птица Гамаюн.

Птица вещая восьмикрылая,

С лицом белым человеческим,

А ногами чашуйчатыми звериными.

Птица летала,

Человеческим голосом кричала:

– Здесь градам стоять,

Землю русскую охранять!

Здесь градам стоять,

В них железо ковать!

Здесь градам стоять,

Со всем светом торговать!

А как время пройдёт,

Да водой утечёт –

Не быть заставам на Волге-реке,

Не мочить стрельцу в ней своё копьё.

Уйдут заставы за Угорский камень,

За Угорский камень, где солнце встаёт.

Где солнце встаёт, земле свет даёт.

И расширится земля русская.

И дойдёт она до окиян-моря.

А я буду по брегу окиян-моря летать,

А я буду в окиян-море ноги мочить,

И на скалах приморских сидеть,

И на волны глядя вещать.

Буду вещать и Дарьюшку вспоминать,

Душу светлую, душу честную,

Да со смертию обручённую.

А Саратову – на брегу стоять,

В волны буйные на реке глядеть.

И не быть уже градом-крепостью,

А быть ему вольным городом.

А Саратов град по сей день стоит,

А Увек его многи тайны хранит.

2012 год

Сказка о Глебучевом овраге

1

Я сужу, что это сказка;

А быть может и не сказка;

Говорят, что это быль,

Только лет осевших пыль,

Те события покрыла,

И от нас нещадно скрыла

Судеб тех переплетенье;

То, чем жили поколенья,

Этак, триста лет назад;

О чём записи молчат.

Был ли я там, или нет? –

Сам ты дашь себе ответ,

Я же расскажу тебе

О таинственной судьбе,

Об истории далёкой,

Может где-то и жестокой,

Где весёлой, где смешной,

Расскажу, на что рукой,

Можно просто бы махнуть,

Но, нельзя не помянуть…

Про Саратов расскажу,

Нитку с ниточкой свяжу.

Загляну за много лет,

В сих стихах сокрыт секрет–

Зарифмованный в них сказ,

Это – даже не рассказ,

Не простое ума знанье,

Это, друг мой, – величанье,

Величанье старины,

Той, откуда родом мы.

С старины той родом сказки,

И загадки и отгадки,

Имена, названья мест,

Рек, озёр, и гор окрест?

Каждый малый буерак

Назван ведь не просто так.

Почему так названа –

«Соколовая гора»?

Или «Глебучев овраг»?

Времени сокрыл то мрак.

Ходят разные тут толки.

Слышал я, как будто волки

Дитя малое украли,

(Его Глебушкою звали),

Унесли в овраг крутой

Весь заросший лебедой,

Исполинскими древами

Да мохнатыми кустами.

Смельчаки в него ходили,

Но, дитя не находили,

Ни одежды, ни костей

Ни каких его вещей.

Видно, то были не волки.

Были и такие толки –

Нечисть мальчика взяла

И в овраг тот унесла

Обернувшись там зверьём

Пребывая в зле своём.

Только с той поры в овраге

От огромнейшей коряги

Раздавался детский плач –

А дитя-то… не вида-ать!

Мать с ума сошла от горя,

Всё ходила имя вторя:

«Глеба…, Глебушка,… сынок!

Ты родной мой голубок!

Ну откликнись … закричи!

Только, милый, не молчи…»

Ровно год с тех пор минуло –

Под обрыв она шагнула,

С кручи в пропасть сорвалась.

Вот какая была страсть.

Говорили: «Глеб позвал»,