Былины и были

Как же всё по правде было,

Знает только дуб один,

Того леса господин.

А про сокола, гляди,

Будут строки впереди.

Этот сокол день-деньской

Над пастушкой молодой

В небе голубом парил,

Над горою той кружил.

Только люди замечали,

Птахи с рук не улетали,

Если сокол в небесах,

И не прятались в кустах,

А клевали мирно крошки

На Дуняшиной ладошке.

«Знать красавицей дивится, –

Говорили люди,– птица,

Просто так кружить не будет,

Если кто не приголубит».

Замечали ещё – птица,

К Дуне на трубу садится,

То не сокола приём,

Он не галка, чтоб на дом,

Среди бела дня спуститься.

С гладу можно помереть

Если на трубе сидеть.

Ну, а Дунюшка смеётся:

«Сокол в руки не даётся,

И зачем ему девица?

Ему ближе соколица».

Тут в умах пошли броженья,

Пересуды, толки, мненья:

«Кошек всех пораспугал,

У соседки пёс сбежал.–

Что за прихоть, что за блажь?

Не любовь ли тут подчас?»

А сосед – охотник старый,

И добавлю я – бывалый,

Тут затылок почесал

И народу так сказал:

«Что, иль невидаль какая?

Сокол, знать, душа живая,

Его тайна не про нас,

Он не обижает вас,

Вот и нечего судить,

Что и как в кругу рядить,

Не мешает никому,

Не крадёт цыплят в дому.

Пусть летает, не беда

Лишь воронам маята.

Сосед-сокол им не нужен,

Эвон как, собравшись, тужат

И гадают меж собой,

Как прогнать его домой

В лес, подальше от людей

И от вольницы своей.

Знать чернявые боятся –

Можно с жизнею расстаться,

С ним не будешь так шуметь,

С высоты на всех глядеть,

Передразнивать прохожих,

Языком на их похожим.

Или что-то воровать,

Всходы на грядах щипать.

Вот к кому претензий много,

Ну, а вы всё: «Сокол – сокол».

Люди норов поуняли,

Пенять соколу не стали.

А по осени в Саратов

Прибыл парень неженатый

Коробейник молодой,

Да с коробкою большой,

Из которой, он немало,

Пораспродал здесь товару,

День по улицам ходил,

Прибаутки говорил,

То похвалит сарафан,

То платочек, то кафтан,

То подарит вдруг игрушку,

Иль какую безделушку,

Карапузу лет пяти.

Мимо было не пройти.

Парень ладный, статный, видный

И имеет куш солидный,

Своё дело у него,

Звали Фёдором его.

И однажды в день торговый,

Приодев карту́зец новый,

Вышел Фёдор продавать,

И товар свой предлагать.

От зевак прохода нет,

Будто собрался весь свет,

А тут, на тебе, возок

Бегут кони со всех ног,

Кучер с облучка встаёт,

Кнутом машет и орёт:

«Сторонись с дороги, люди,

Кто успеет – живым будет,

А не ловок, не шучу,

Лошадями затопчу!!

Дай проходу! Сторонись!

Не забудь же, поклонись.

Развели тут балаган…»

(А в возке том сотник пьян).

В общем, как тому случиться,

Нашей Дуне тут явиться

Пред конями, Бог послал,

Или кто её наслал?

В общем, дева растерялась,

Вся в комок от страха сжалась,

Ноги с места не идут,

Ну а кони с храпом прут.

А подруженьки девицы,

Уж закрыли в страхе лица –

Сейчас Дунюшку сомнут

И по клочьям разнесут.

А толпа, как онемела,

То нешуточное дело.

Знают сотника – Демьяна,

Кучера его Ивана;

Лучше им не попадаться,

Можно с жизнью вмиг расстаться.

Вдруг с толпы зевак большой,

Коробейник молодой,

Моментально выступает,

Короб на́земь он бросает,

Бусы, серьги по траве,

А он виснет на узде,

Повод кожаный сжимает

И лошадок усмиряет.

А те с пеной на губах,

Ошалелостью в глазах,

В сбруе на дыбы встают,

Сталь удильную грызут,

Рубят воздух копытами,

Но смиряются вожжами.

Парень Дунюшку берёт,

Поднимает и несёт,

От возочка и коней,

Просто жизнь спасает ей.

Ну, а сотник этот спьяну,

Кучеру кричит, Ивану:

«Встал чего? Давай, гони!

На зевак же не гляди!?

Лихоманка чтоб взяла…»

И выходит из возка.

Сотник давит, то не ново

Расскажу о нём особо,

Без него и сказа нет,

Вот каков его портрет:

В молодом Саратов-граде,

Сотник жил и при параде

Бороду усы носил

Молодых девиц любил.

От бесчинств его, вина

Пострадала не одна.

Девушки его боялись,

А, завидев, разбегались.

Слали жалобы царю,

Самому государю,

Но и славные цари,

Здесь управы не нашли.

Парни за невест вступались

Укротить бойца пытались,

Даже по трое брались –

Их укоротилась жизнь.

Иль дрались они н смело,

Или саблей не умели

Хорошо в бою владеть,

Но историй тех не счесть.

Этот сотник, когда пьян,

Дерзок был и хулиган.

Если дева приглянётся,

Ни за что не отобьётся,

А в народе говорится:

«Сколь верёвочке не виться.

Но, настанет ей конец».

Вот таков был «молодец».

В общем, так всё и случилось,

Да с годами всё забылось;

Нам же надо вспомянуть,

Жизнь в историю вдохнуть.

Ну, а сотник, вот напасть,

Кому, видно, не пропасть,

Видит молодец идёт,

Деву на руках несёт.

Дева, сущая краса,

По земле её коса,

Змейкой русою струится.

Ахнул сотник: «Сон ли снится?

Девы не встречал такой,

За стеною городской.

– «Кучер! Всё о ней узнать,

Расспросить и рассказать.

Прежде, кто она такая?»

– «То пастушка молодая,

Дуней в городе зовут,–

Отвечает кучер тут.–

Она, знать, с простонародья,

Не годна для благородья».

– «Цыц, указчик и советчик;

Я ли, пред тобой ответчик?

Сам в сем деле разберусь,

Ну, а парень, что за гусь?» –

Сотник снова вопрошает.

– «Коробейника всяк знает–

Отвечает борода,–

Он торгует здесь всегда.

Что сказать о молодце,

Короб носит на плече,

За ним девушки гурьбой,

Парень красный, молодой,

Из столицы как-никак,

И не ломится в кабак.

Как в такого не влюбиться,

С рук его принарядиться».

– «Хватит! – рассердился сотник,–

Я смотрю – болтать охотник.

Нечего мне в уши дуть;

О чём спрашивал – забудь».