Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков

Пошел его добрый конь богатырскиий,
С горы на гору перескакивать,
С холмы на холму перемахивать,
Мелки реченьки, озерка межу ног спущать.

(Рыбников

, I, стр. 16).

Конь-то ведь мелкии-то речки перешагивал,
Глубоки озера́ перескакивал.

(Гильфердинг

, II, стр. 316).

Как стегнет он коня по тучным бедрам,
А и конь под Ильею рассержается,
Он перву скок ступил за пять верст,
А другова ускока не могли найти.

(Кирша Данилов

, стр. 240).[44]

Те же образы и близкие им находим и в былинах на другие сюжеты. Так, например, в былинах о встрече с разбойниками Илья похваляется своим конем:

А высокие горушки перескакиват,
А мелкие речки промеж ног берет.

(Астахова

, I, стр. 112).

Как уж езжу на кони́ ровно тридцать лет,
За рекой на коне́ не сиживал,
Перевоз на кони́ я не ва́пливал.

(Астахова

, I, стр. 181—182).

Подъезжая под Себеж, Илья Муромец, как рассказывается в «себежских» текстах, «услышал крик, и стук, и конское ржание» (наст. изд., №№ 1, 6), «велики крик, и стук, и конное ржание» (наст. изд., № 7), «услышал тут стук, топот и конское ржание, крик и шум великои» (наст. изд., № 10; см. также №№ 11 и 12).

Впечатление многочисленности вражеских войск в былинах нередко создается указанием на смешение разнохарактерных резких звуков, производимых этими войсками. Чаще всего этот изобразительный прием встречаем в былинах о татарском нашествии. Например:

Нагнано-то силы много-множество,
Как от покрику от человечьяго,
Как от ржанья лошадинаго
Унывает сердце человеческо.

(Гильфердинг

, II, стр. 23).

В варианте былины о Соловье-разбойнике, записанном от заонежского сказителя А. Сорокина, находим аналогичное изображение, близкое по формуле приведенным строкам рукописных текстов:

Сам услышал как в той сторонке полуденныя, —
Шум и гам идут-то великие.

И далее:

Как поехал на тот на шум и гам на великиий,
Во ту сторонку полуденную,
Приехал как под город Смо́лягин:
Как тут стоит-то силушка поганая.

(Рыбников

, II, стр. 149).

То же в других пудожских вариантах — в записи Н. Шайжина в тексте, явно восходящем к Сорокинскому (Миллер, стр. 1), в одной записи советского времени (Парилова — Соймонов, стр. 407).

В следующей формуле передана в «себежских» вариантах похвальба врага. В них говорится, что неверные царевичи «хотят Себе[ж] град за щитом взять и самого царя в полон взять» (наст. изд., № 2; см. также №№ 1, 7, 8). При этом в одном из вариантов (№ 7) эта похвальба передается прямой речью: «И тако те три чаревича между собою похваляются: „Возмем мы за щитом Себеж грат, а самого царя сибирскаго в полон возмем“».

Похвальба врага обычна в былинах о татарском нашествии и встречается в близких формулах, например:

Что возьмет Калин-царь
Стольной Киев-град,
А Владимера-князя в полон полонит,
Божьи церквы на дым пустит.

(Кирша Данилов

, стр. 166).

В одном из «себежских» вариантов (наст. изд., № 7) и примыкающем к ним Архангельском (наст. изд., № 13) дается эпическая картина самого боя:

«И так тут услышал Илья Муромец ту их похвалу великою. И богатырское серце неуимчиво, и распалилса Илья Муромец на тех трех царевичев и на [и]х силу великую. И в то число отвязал свою саблю острую о[т] своего седла черкаскаго и напущает на ту силу великую... И потом Илья Муромец стал побивать полки великия; и тако побивает, яко лес клонит к сырои земле: не столько Илья Муромец бьет, сколько ев[о] доброи конь топчет» (наст. изд., № 7).

«...вынимает свою палицу булатную, напущается на рать силу великую. Сколько бьет, а вдвое конем топчет; куда он не поедеть — улицы, куда не поворотится — слободы, и побил всю силу татарскую» (наст. изд., № 13).

В устных вариантах:

Берет он в руки саблю боёвую,
Учал по силушке погуливать,
Где повернется — делал улицы,
Поворотится — часты плошшади.

(Киреевский

, I, стр. 35).