Былины в записях и пересказах XVII—XVIII веков

Наиболее разнятся они в заключительной части. В данном тексте она более традиционна; смерть Вахромия происходит из-за стрельбы его в прилетевших голубей: стрела возвращается обратно к царищу и поражает его (см., например: Рыбников, II, №№ 145 и 195; Гильфердинг, II, №№ 179, 188; III, №№ 275, 293; Ончуков, № 80, и ряд других). В тексте сборника Кирши Данилова возвращаются посланные на лов дружинники и освобождают Ивана Годиновича — в данном тексте тоже изображается возвращение дружины, но уже после того, как произведена расправа с Настасьей. Оба эти эпизода — отсылка свиты на лов и ее возвращение — переданы в публикуемом тексте своеобразно, искусно связаны с повествованием, художественно оправданы (см. об этом в статье, стр. 17—18, там же — о необычном конце текста).

44. [Ставер Гаденович]. Печатается по рукописи ГПБ O.XVII.57, Буслаева 92. Первая четверть XVIII века. Впервые опубликовано: Тихонравов, стр. 24—29. Вторично по рукописи текст издан: Тихонравов—Миллер, отд. I, стр. 54—58. Текст изучался и упоминался: Тихонравов, стр. 7—8 (перепечатано: Тихонравов—Миллер, отд. I, стр. 73—74); Лобода, стр. 35; Соколов, «Этнография», 1926, № 1—2, стр. 101; Русск. нар. поэтич. творчество, II, кн. 1, стр. 170.

Описание рукописи дано в комментарии к тексту № 2.

Отрывок занимает лл. 247—258, писан скорописью, почерком, очень сходным с почерком «Сказания о седми руских богатырях», предшествующего данному тексту. Начало отсутствует из-за утраты листов, которые, очевидно, выпали до переплетения. Н. С. Тихонравов (стр. 7) и А. М. Лобода (стр. 35) считали текст списанным с более древнего оригинала. Действительно, характер нескольких описок и повторений таков, что они могли возникнуть только при переписке (см. исправления).

¹ «Есть у меня» написано два раза. — Т.

² После «исполняется» повторена уже написанная раньше фраза «есть у меня золота казна». — Т.

³ После «в рост деньги» повторено «в рость». — Т.

⁴ В рукописи «посолскова». — Т.

⁵ «Василеи» повторяется два раза. — Т.

———

Текст не имеет начала, но в дальнейшем повествование развивается стройно, в логической последовательности, без пропусков и неясных мест.

В первой части текста обращает на себя внимание художественно-выразительное изображение похвальбы Ставра. В позднейших живых записях аналогичная по содержанию похвальба встречается, но не часто (в наиболее близкой форме см.: Миллер, № 88; Астахова, II, № 166; Соколов—Чичеров, № 135; Ончуков, № 23), обычно же Ставр похваляется лишь своей молодой женой, которая всех «с ума сведет». Другая характерная деталь первой части — включение роли «лихих оговорщиков»: князь не сам слышит похвальбу Ставра, а ему передают о ней в ложном освещении. Этот социальный мотив «лихого оговора», столь обычный в былинах об Илье Муромце, в былинах о Ставре встречается очень редко (см.: Миллер, № 88 и Ончуков, № 23, где оговорщиками оказываются по традиции «бояра толстобрюхие»), тем более интересно и важно отметить появление этого мотива уже в обработках XVII — начала XVIII века.

Текст относится к той группе обработок данного сюжета, в которых жена Ставра приезжает в Киев под видом «грозного посла» и где отсутствует сватовство к племяннице князя Владимира (см.: Миллер. Очерки, I, стр. 265—269). В соответствии с этим, в тексте, как и в устных вариантах этой группы, не упоминается племянница князя, а сомнение в личности посла высказывает княгиня Апраксия, которая и в других былинах нередко выручает князя Владимира, когда Киеву угрожает военная опасность; попытка же разоблачить мнимого посла выражается в испытании его физической силы и военного искусства. Об этом испытании рассказано в тексте более кратко, чем обычно: изображена только кулачная борьба, нет соревнования в стрельбе из лука.

Особенностью текста является его выдержанный стихотворный склад. Почти весь текст ясно и определенно членится на стихи. Элементы разрушения стиха и переход к прозаическим фразовым конструкциям встречаются только в нескольких случаях. Например: «Я де в Киеве граде болши великаго князя Владимира и богатея» (строки 27—28); «...что де „я в Киеве богатее князя Владимира“» (строки 32—33); «...и туть велел белы шатры белобелчетыя розставити» (строки 64—65); «...вели, государь, меня потешить: даи мне игреца, кои бы горазд в гусли играть и проводил бы меня на посолскои двор» (строки 115—117). Но и в этих случаях чувствуется тенденция сохранить ритм путем дактилических окончаний фраз.

Былинная лексика, фразеология и характерные для эпического стиля повторения одних и тех же формулировок сохранены в тексте полностью. Одним словом, перед нами, как и в записях былин об Иване Годиновиче и об Алеше Поповиче (№№ 42, 26), — подлинная былина с отдельными лишь прозаизмами.