Былое сквозь думы. Книга 1

– Мистер Торнадо, – я был согласен делать деньги хоть в Австралии на шкурах кенгуру, но достоинство обнищавшего джентльмена удерживало от явного ликования Дени, – я не прочь развеяться промыслом дичины, но весь мой капитал поглотили недавние неурядицы на Нью-Йоркской бирже. Если вы подскажете, где в ваших краях можно получить кредит под честное слово для приобретения необходимого охотничьего снаряжения, я не замедлю присоединиться к вам.

– О чём разговор, Дик? – воскликнул благородный Дени. – На Берейской набережной в Дурбане, куда и направляется эта шхуна, у меня собственный небольшой домик. Я предлагаю всем поселиться у меня на время наших сборов. Деньги на экипировку экспедиции у меня найдутся, а после реализации бивней, вы вполне сможете вернуть любые долги. Удобно ли вам согласиться с этим предложением? И не сочтёте ли вы меня не в меру навязчивым?

– Дорогой Дени, – я был тронут до слёз, – вот вам моя рука, но будьте уверены, что и сердце принадлежит вам. Располагайте мной как единоутробным братом, и пусть наша дружба никогда не омрачится недоверием и корыстью.

– Да здравствует наш тройственный союз! – подвёл черту переговорам Боб Слей и протёр запотевший монокль.

У меня от полноты чувств запершило в глотке, я встал с бокалом в руке, друзья тут же последовали моему примеру, и мы, выпив на брудершафт, обнялись как три витязя на распутстве.

В компании родственных душ и пьётся по-родственному. Без недолива и битья посуды, не говоря уже о присутствующих при этом людях. Ибо каждый в меру пьющий джентльмен знает, что потребление горячительных в приличном кругу – не ежедневный одиночный вискарь, а занятие умственное и где-то даже дипломатическое. Ведь не зря же думающая часть рода людского трудилась на протяжении веков от зари до зари, чтобы, наконец, получить доступный и легкоусвояемый организмом продукт, способствующий межчеловеческому общению, а заодно и воспитать в себе тягу к спиртному. Так ещё косматый пращур, вернувшись в пещеру с удачной облавы на ящера и отмечая это радостное событие дикой пляской и не менее дикими воплями в кругу друзей и подруг каменного века, вряд ли находился в трезвом уме. Наскальная живопись и клинописные письмена тому прямые доказательства. Попробуйте нарисовать пейзажную панораму или написать письмо приглянувшейся женщине, когда собственная рука живёт бессознательной жизнью, а язык путается среди зубов как сучий хвост, мешая пропустить очередную порцию? Получается голая пещерная роспись и бегущая вниз цыплячьим следом строка. Так что народы, перенаселяющие землю из-за страха собственной кончины не ко времени, пьют испокон веку. И дай бог каждому здоровья не скатиться до скотского состояния одичалой трезвости!

Конечно, всякому живущему желательно знать свою меру потребления, как мне, например, но не следует и особо распыляться во избежание досадных промахов при дармовом угощении. Вполне естественно, что благородное дегустирование алкодиетического продукта исключает беспросветное пьянство, нередко бытующее среди тёмных племён. С этим надо бороться, принимая удар на себя и отвлекая женщин домашней работой по уходу за потомством и от лишней рюмки. Здесь должна быть строгость, доведённая до рукоприкладства, так как женская неуправляемость ведёт к забвению домашнего очага и запустению его хозяина. Я хоть и не собираюсь немедля вить гнездо, но всегда имею в виду, что надо быть во всеоружии знаний семейного уклада, когда тебе принесут в подоле.

Пить в меру сил всегда полезно. Узнаёшь много нового из своей жизни, а иногда и покажешь себя с незнакомой стороны. Как повезёт.

Дени Торнадо, например, восхищённо признался, что качественно заприметил меня с первого дня путешествия, а уже со второго, когда я попытался взять управление шхуной на себя, подавая громким голосом вполне убедительные для сухопутного человека команды, проникся ко мне уважением. Когда же среди потухшей ночи я начал играть побудки, устраивать пожарные тревоги, а нашего повара-кока загнал на грот-мачту, угрожая пустить его на солонину, Дени полностью очаровался моей удалью. Правда, на несколько дней он упустил меня из виду, но когда мне удалось счастливо бежать из грузового трюма, куда меня в собственной горячке заточил корабельный лекарь, и я начал склонять команду к бунту, тогда-то Дени и решил завести со мною знакомство, как с деятельным и очень храбрым человеком.

Из содержательного рассказа Дени о себе, я с пятое на десятое понял, что он много лет провёл в Испании в поисках родителей. Получил образование в труппе бродячих циркачей, был ловок на руку, но частенько бит, пока не стал тореадором в Барселоне. Работа на арене и постоянный вид крови закалили его, а удачные выступления позволили не только избежать телесных увечий, но и сколотить небольшой капитал, что позволило тореадору бросить опасное занятие и чуть было не толкнуло на супружеское ложе с богатый приданым, но всколыхнувший весь мир алмазный бум в Южной Африке помешал заключению брачного контракта. И Дени с несколькими единомышленниками устремились в Кейптаун.