Былое сквозь думы. Книга 1

Находясь за бортом, можно поискать дружбы с дельфином. Эта игривая рыба нередко оказывала помощь людям и своей доверчивостью заслужило достойное право быть первейшей мишенью для охоты. Кроме этих дружелюбных существ, в морях попадаются останки погибших кораблей, которые тоже являются хорошим подспорьем в борьбе за выживание среди волн. Обломки мачт, рундуки и бутылки с завещаниями постоянно переносятся морскими течениями от материка к материку, пока не находят свою тихую заводь. Бывалый моряк постоянно использует этот подручный материал в личных нуждах во время кораблекрушений, безошибочно определяя по их дрейфу правильное направление движения своего посиневшего в скитаниях тела.

Даже если ваше судно затонуло в спокойной воде, то и тогда не стоит хоронить себя до времени. В морях и океанах водятся необитаемые острова, поэтому, открыв один из них, можно не только выжить, но и посмертно вписать свою фамилию в географический атлас, назвав этот участок суши именем любимой женщины. На таких островах порой встречаются аборигены, и если с ними не воевать, то можно прожить до глубокой старости в почёте и уважении, выдавая себя за посланника небес. Некоторые племена, правда, перебиваются людоедством, экономя таким образом скудные запасы своих закромов, но вовремя предсказанное затмение солнца или яркая демонстрация потери рассудка, навсегда оградят вас от чужого брюха. Своё же, при желании, набить в океане всегда можно, но до этого, как правило, не доходит, так как свободное плавание среди диких волн не способствует пищеварению. А что до жажды, то ещё не было случая, чтобы утопленник успел её испытать до окончательного погружения. Да и вообще, морские воды потомственные корабелы употреблять не советуют, во избежание расстройства кишечного тракта и мочегонных путей.

Одним словом, спастись после кораблекрушения можно, но не всем. А если эта оказия случается невдалеке от берега, то полностью будьте уверены, что рано или поздно, но прибой вынесет вас на берег и ежели не размажет о скалы, то уж точно что-нибудь да оставит на песке вашим родственникам для опознания и последующего скорбного предания земле.

Вообще-то утопший, будь то мореход или иной сухопутный житель – это всегда чрезмерно любопытный до естествоиспытательных наук человек, которому себя не жаль ради географических открытий и изучения морских пучин. Сколь много полезного он успевает сделать, прежде чем топором пойти ко дну! Да и чем лучше и интереснее, например, насмерть замёрзнуть на вершине горы? Каждый догадается, что ничем. Была бы только свобода выбора, тогда и смерть не бестолковый ужас.

А шторм меж тем уже полностью навалился на нашу шхуну. Судно обречённо моталось среди гигантских волн, как баба по базару. Потоки яростной воды обрушивались на палубу, сметая всё на своём пути, и лишь я уверенно стоял у румпеля, привязавшись линьком к рубке и расставив крепкие ноги циркулем для большей устойчивости.

– Капитан, – окликнул я, пробегавшего мимо морского волка, – не пора ли отдать концы и якоря? Что-то штормит.

Моряк дико взглянул на меня, видимо обезумев от надвигающейся катастрофы, и пронёсся мимо. Эта непочтительность к знатному пассажиру взяла меня за живое, и я решительно приложился к бутылке с ромом, не на минуту не оставленной мною с начала путешествия. Глоток привычно взбодрил меня, и я уже ясным орлиным оком обозрел небесные и морские хляби. Природа буйствовала, а команда паниковала на бушприте и вязала рифы, не обращая на меня должного внимания. Я обиделся и стал готовиться достойно пойти ко дну вместе с грузом своих прожитых лет. А

сколько бы я мог ещё наворотить всякого! Умом не объять.

– Мистер, – вдруг услышал я сквозь завывания ветра голос, и тяжёлая рука легла на моё плечо. – Свежеет, мистер, не спуститься ли вам в каюту?

Я резко повернулся, чтобы поставить на место непрошенного советчика, но палуба предательски ушла из-под моих ног, нарушив равновесие расслабленного непогодой тела. Падая, я всё же успел зацепиться за незнакомца и повиснуть на нём, как вошь на гребешке.

– Пардон, месье, – сменил я гнев на милость, – штормит.

– Вас определённо, – согласился он. – Но всё же позвольте помочь вам, – с этими словами мой новый друг начал выпутывать меня из такелажа, как салаку из сетей. Я, как мог, помогал и ему запутаться, поминутно теряя равновесие и память. В конце концов нам всё же удалось освободиться от тросов и канатов и, крепко обнявшись, дойти до каюты моего спутника даже не свалившись за борт.

В каюте было тепло и сухо, а кофе и нашатырь довольно быстро возвратили меня в строй. Через пару часов я уже вполне сносно понимал человеческую речь и был способен трезво оценивать обстановку. Подозрительно оглядевшись, я понял, что нахожусь в гостях, и поэтому первым представился двум приличного вида джентльменам, находящимся в помещении: