Былое сквозь думы. Книга 1

Когда пропал Магопо, я вознегодовал. Слуга почти привык испрашивать разрешение, прежде чем удалиться по своим мелким надобностям. Теперешний поступок был неприкрытой наглостью и даже вызовом моему долготерпению.

Последним пропал я.

Глава 4

ПУТЬ В ПРЕИСПОДНЮЮ

Мы с Магопо, неудобно раскорячившись, сидели на самом солнцепёке и жрали что-то похожее на картошку, но менее съедобную. Мой чёрный товарищ выковыривал клубни из песка и перебрасывал мне, так как двусторонняя рогатина на наших шеях мешала нам сблизиться. Моё неприкрытое темя нещадно пекло, тело нестерпимо чесалось из-за грязи и песка, надуваемого в прорехи моего платья, а шея, покрытая от ярма струпьями, кровоточила и плохо держала голову. К тому же, не проходило и дня, чтобы ко мне не подходил брат Диего да Гамма и не пинал сапогом, не применяя, правда, чамбок. Может из уважения к белой коже, а, возможно, просто не желая иметь лишний досрочный труп. Зато доставалось Магопо. Бич уже оставил не один кровавый рубец на его спине, но сын вождя стойко держался, видя во мне пример для подражания.

Подлец Диего уже хвастался мне, как со своими головорезами выслеживал нас, чтобы достойно отомстить, и как поочерёдно скручивали нас, едва я притупил бдительность. А уж как гнали нас по пустыне трое суток со связанными руками до основного каравана с невольниками, я знал и без него. Да, напрасно расслабился я тогда среди зизифусов, иначе не сносить бы головы негодяю Диего и его извергам.

Зуги среди невольников я не замечал, а Магопо высказал в связи с этим здравую мысль, что бушмен ушёл в лагерь раньше нашего пленения, так как мерзавцы вряд ли стали убивать лишнего раба. И почти месяц по этой версии мы надеялись на помощь друзей, вероятно встревоженных моим долгим отсутствием.

Теперь же мы ни на что не надеялись, ибо давно стали полноправными рабами, причём Магопо стоил выше меня по цене, так как я даже не мог предположить, кому взбредёт в голову приобрести мои мощи и за полцены. А о побеге не могло быть и речи при столь строгом режиме содержания и скудном питании.

Наш караван состоял примерно из пятидесяти невольников, треть из которых составляли женщины, причём некоторые из них с детьми на руках. Жестокими порядками работорговцев никаких послаблений для негритянок не предусматривалось. Те же рогатины, те же плети, да ещё чёрное потомство у колен. Но как ни странно, негритоски неволю переносили относительно легко. Ни горьких стенаний, ни повального падежа! Видимо, сказывалась вековая отсталость африканской бабы в вопросах равноправия.

На невольниках были лишь мбузу – набедренные повязки из древесной коры, да кое у кого болтались на груди, пониже деревянного ошейника, амулеты из львиных зубов. Кстати говоря, эти воротники рабов основного каравана несколько отличались от тех, что я видел на шеях отпущенных мною страдальцев ещё при знакомстве с братом Диего. Здесь, вместо временных деревянных перекладин на концах рогатин были закреплены железные скобы, защёлкивающиеся в замок, ключи от которого болтались на поясе почти у каждого надсмотрщика. Кроме того, каждая пара рабов была скована одной цепью, опоясывающей их бёдра, но руки оставались свободными, поэтому рабы могли свободно переносить различные тяжести и личные вещи работорговцев.

Я не был обрамлён цепью, как и несколько других несчастных с белой кожей, но общения между нами не допускалось, так что каждый из нас умирал в одиночку.

Охраняли караван хавильдары, лишённые человеческого облика мулаты и арабы, числом до дюжины. Они, казалось, щеголяли друг перед другом способностями к садизму. Не проходило и недели, чтобы не была забита насмерть парочка возроптавших рабов или совсем обессиливший ребёнок. Кроме чамбоков и ножей, хавильдары были вооружены длинноствольными кремневыми ружьями, которые почти не пускали в ход по прямому назначению, предпочитая забивать невольника прикладами, нежели тратить на него порох. А в таких условиях даже попытка побега никому из рабов, кроме меня, в голову не приходила.

Раз в сутки нам давали по пригоршне маниоки, два-три батата и кусочек высушенной козлятины, позволяя, правда, и самим кое-что выкопать из земли на стоянках: разнообразные коренья, закопавшихся до периода дождей лягушек, а то и горсть личинок в период окукливания. Я этим подспорьем брезговал, так как мой рацион питания несколько отличался от общего стола. С какой целью меня прикармливали, я не знал, но, если мог, всегда делился с Магопо лишним куском билтонга или лепёшки.

От жажды мы не страдали, так как, передвигаясь на северо-запад, по всем приметам уже миновали Калахари. Местность стала лесистее, а ночами пошли дожди, и, видимо, наступил апрель. Но прелести увядающей природы не радовали уставший в неволе глаз. А среди дикой природы и ещё более диких нравов я потерял счёт времени и чувство пространства.

Заправлял всеми службами каравана братец Диего да Гамма, иногда отлучаясь на сторону, чтобы прикупить десяток-другой свежего товара.