Читаем Cага о Бельфлёрах полностью

Лея занималась делом несправедливо заключенного в тюрьме Похатасси Жан-Пьера II, и ее первое ходатайство было отклонено; еще она искала партнера (как выразился Хайрам, «с неограниченными ресурсами») для ведения горнодобывающих работ к востоку от Контракёра — сейчас, когда добиться привилегий по вырубке сосновых лесов не представлялось возможным (хотя Лея никогда прямо не напоминала Гидеону и Юэну о постыдном провале их переговоров с Мелдромом, забыть тот случай она им не позволяла. Она говорила: «Теперь необходимо изменить план действий», или: «Теперь придется начинать с нуля»); Лея проводила ревизию принадлежащей Бельфлёрам недвижимости — внушительная ее доля была убыточной или приносила ничтожную прибыль; Лея поддерживала связи в обществе (как и Корнелия, она называла это «поддержанием дружеских связей»), потому что не за горами был день, когда у Бельфлёров будет много девушек на выданье (Иоланда, Вида, Морна, даже Кристабель, а теперь еще и Золотко); некоторое время, хотя Лея никому не признавалась в этом, она подыскивала подходящую партию для бедняжки Гарнет Хект (которая, к всеобщему или почти всеобщему удивлению, родила ребенка — очаровательную малышку с темными кудряшками и темными глазками-пуговками, пока безымянную, потому что мать не удосужилась придумать ей имя, но при этом вяло отказывалась от вариантов, что предлагала Лея). Так что дел у нее было по горло, она едва успевала вернуться в усадьбу и лечь в горячую ванну, как тут же принималась обдумывать следующую поездку, новые методы борьбы. Она нанимала адвокатов и вскоре увольняла — потому что, объясняла Лея, «они не в состоянии понять, что я имею в виду, пока им в лоб не скажешь». Она общалась с брокерами, банковскими служащими, бухгалтерами, счетоводами, налоговыми агентами, она сыпала именами, увлеченно рассказывая о своих планах, после чего эти имена навсегда забывались; она конечно же общалась с Бельфлёрами из других городов — часто они звались не Бельфлёрами (Зундерты, Сандаски, Медикки, Синкфой-лы, Филари), которых требовалось — или не требовалось, в зависимости от их полезности — поощрять; она заводила знакомства с политиками — от губернатора Гроунсела и вице-губернатора Хорхаунда до так и не дождавшихся избрания партийных функционеров, подкупивших Лею своей ложной осведомленностью о том, что происходит, — и никто из родных, даже Хайрам, неспособен был раскусить их. Общим у этой разномастной компании мужчин было их знакомство с Леей: она полагала, что те могут оказаться полезными или, по крайней мере, выведут ее на тех, кто окажется полезным.

Перейти на страницу:

Похожие книги

О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века