California (СИ)

К несчастью или к радости, ступор передаётся воздушно-капельным путем, и теперь Эмма, полная решимости, гордо вздергивает подбородок, смотря прямо в голубые глаза своей матери, что застыла меж дверей лифта.

— Моего папу зовут «Отвали и уйди с прохода», — рявкает актриса.

Моника обескураженно открывает рот. Тон такой ей явно не нравится, так что она быстро приходит в себя и заходит в лифт, становясь перед двумя молодыми людьми. Её высокая фигура не позволяет Эмме быстро вынырнуть оттуда и умчаться к лестничному проходу, а двери, тем временем, закрываются.

— Не надо так разговаривать со мной, — заявляет Моника.

Эмма удивлённо поднимает брови. Это сумасшедший дом, это Королевство кривых зеркал, где все ведут себя так странно и так безумно.

Девушка мысленно поправляет себя. Этому Королевству кривых зеркал есть название — Голливуд. Поступки и поведение обычных людей для местных пираний чуждо.

— Есть вероятность, что я твоя мать. Как насчёт того, чтобы обсудить это завтра за чашечкой латте в каком-нибудь бистро неподалёку? У меня перерыв завтра между часом и часом пятнадцатью.

С губ Эммы слетает что-то между смешком и вздохом, она прикрывает рот ладонью, а в следующую секунду уже смеётся во все горло. Они с Рэем переглядываются, ещё сильнее взрываясь истеричным хохотом. Моника хмурится, уставившись на двух друзей, в уголках глаз которых уже скопились слезы от неконтролируемого смеха.

— Пятнадцать минут, — сквозь хохот процеживает Эмма. Когда он сходит на нет, блондинка выпрямляется и с прищуром смотрит в глаза женщине. — Ты дала своей дочери пятнадцать минут.

— А-а, дорогая, — Моника поднимает указательный палец вверх. — Я не сказала, что ты моя дочь. Я лишь говорю, что есть вероятность этого.

Взгляд актрисы мельком падает на электронные цифры над головой Саммерс, и она с облегчением осознает, что осталось пару этажей до окончания этого цирка.

— А я говорю, что это правда, — уверенно отвечает Эмма. — Я передам твоему первому мужу, Райану, привет, когда в следующий раз заеду в Парсонс.

Двери разъезжаются со звонком. Эмма хватает обескураженного Рэя под руку и буквально вылетает в просторный холл, оставляя поверженную в шок Монику внутри. Лифт закрывается, а она так и остаётся в нем, оперевшись о зеркало и уставившись перед собой.

Детская обида, засевшая глубоко внутри, разъедает Эмму изнутри, и она несётся к выходу, пока Рэй едва ли успевает за девушкой, выкрикивая её имя. Когда прохладный ночной воздух даёт актрисе звонкую пощёчину, она уже не разменивается на чувства.

Ей хочется плакать и вспоминать, вспоминать все моменты, связанные с матерью, но в голову совсем ничего не приходит. Ничего, кроме размытого образа светловолосой женщины, что тянет к ней руки. Эмма усиленно напрягает память, пока стирает со щёк мокрые дорожки от слез, что снова и снова бегут из покрасневших глаз. Но она ничего не помнит! Со словом детство — только папа, только её многочисленные бабушки и дедушки, кузены и кузины, дяди и тёти, сосед Роджер и подружка Лиззи. Тот милый мороженщик, первая учительница, первая детская любовь… Ни в одном из воспоминаний, хаотично мелькающих перед глазами, нет места Монике. Она цепляется за единственную картинку, оставшуюся в её голове, и тогда истерика вмиг сходит на нет.

Рэй реагирует мгновенно и заключает Эмму в объятия, готовый отразить новый слезный приступ, но когда актриса поднимает на него взгляд, парень понимает, что даже тушь её не потекла от этой нелепой встречи.

— Оу, ты… в порядке?

Сделав несколько прерывистых вдохов и выдохов, Эмма окончательно успокаивается. Она отстраняется и втягивает носом прохладный воздух. В паре ярдов от неё дорога, по которой беспечно несутся автомобили, напротив — двери, ведущие в отель, в который девушка уже не зайдёт. Актриса обхватывает себя руками и обращает, наконец, внимание на застывшего в непонимании Рэя.

Ей хочется улыбнуться, но к горлу внезапно подкатывает тошнота.

— О боже, Рэй… — она вдруг бледнеет, зеленеет, хватается за руку друга и накрывает рот ладонью. — Меня… меня сейчас…

— Нет, только не говори, что ты опять…

Эмма поднимает взгляд к небу и полной грудью вдыхает воздух. Это помогает лишь на секунду, и рвотные порывы вновь заставляют её ухватиться за Рэя.

— Дыши, Эмма, дыши, — шепчет он, поглаживая девушку по спине. — Дай мне свой телефон.

Протянув парню свою сумочку, блондинка несколько секунд стоит в стопоре, стараясь сдерживать рвоту, а актёр уже набирает первый номер в списке её контактов.

— Джефф, это Рэй, приезжай к отелю Беверли-Хилтон, забери Эмму, ей нехорошо.

По тому, как быстро заканчивается их диалог, девушка понимает, что Джефф уже наверняка в панике сорвался к ней. Свежий воздух и поддержка друга помогает Эмме прийти в себя — голова больше не кружится, в глазах не двоится, не тошнит. Она с благодарной улыбкой смотрит на Рэя.

— Что это с тобой творится?

— Нервы, — на выдохе произносит девушка. — Спасибо, что позвонил Джеффу. И вообще, за всё спасибо.

Поджав губы, парень пожимает плечами.

— Куда же я денусь?