Чай для призрака

– Твоего отца никто не увольнял, – он внимательно наблюдал за реакцией девушки. – Он ушёл сам и со скандалом. Всего лишь за то, что его посмели понизить в должности. В основном за постоянные опоздания и пьянство на рабочем месте.

На стол лёг второй подтверждающий документ.

– Чего вы хотите? – взъерошилась Иххо. – Говорите прямо!

Рьен откинулся на спинку стула:

– Хорошо. Тогда сейчас будет то, что моя дочь называет «опять ваши противные и скучные взрослые поучения!» Я хочу, чтобы ты признала: реального повода мстить и убивать Эвью Ру у тебя не было. Потому что в смерти твоего отца виноват лишь он сам. Он покончил с собой, потому что был слаб духом. Потому что сначала поддался слабости, потом не смог вовремя её победить, а после лишь ею и питался. Не любовью к семье, а любовью к своим слабостям и себе слабому.

Взгляд Иххо стал прищуренным, тёмным, опасным, но Рьен предупреждению не внял, спокойно продолжая:

– А сейчас я буду говорить не как сыскник, а как сын, чей отец сгинул по той же самой причине, что и твой – поддавшись слабости. Правда, не сам, а по случайности, но слабость у наших с тобой отцов была одна и та же. И каждый раз, оглядываясь назад, я нахожу в себе потребность учиться у отца быть сильным – на его примере. А получается иначе. Иногда, Иххо, сильным становишься не равняясь на кого-то, а наоборот – отказываясь быть таким. У меня это получилось. И у тебя получится. Осталось лишь избавиться от желания покончить с собой, особенно таким глупым способом.

И, покопавшись в свёртке, он вытащил оттуда наволочку, расстелил её на столе и показал на пару тёмных пятнышек:

– Это кровь, Иххо. Кровь живого человека. И мой колдун быстро выяснил, что наследил ею чужой для дома Ру человек. Понимаешь? Это не кровь Эвьи, да и не твоя. Убийца, пару дней назад воспользовавшись «гостевыми» брошами и разведав обстановку, пришёл убивать. Или от напряжения в руках, или по иной причине, но ранки вскрылись. А теперь ответь: ты готова к казни за чужое преступление?

Девушка покраснела, поджала дрожащие губы, спрятала глаза. Рьен её не торопил – свернул наволочку, собрал бумаги и достал из папки чистый лист, перо и склянку с колдовскими чернилами.

– Что вам рассказать? – хрипло спросила Иххо.

– Всё, что запомнила, – Рьен проколол пером склянку. – Даже если тебе что-то показалось непонятным или странным, говори. Мы не все чужие законы понимаем, но традиции уважаем. И нам позволено в некоторых случаях смягчать или снимать обвинение, если человек из-за своих традиций не мог поступить иначе. У тебя есть шанс выпутаться из этой истории без последствий.

Она кивнула и сипло, сбивчиво заговорила:

– Я собиралась… я давно собиралась. Долго готовилась… но всё откладывала. То работы много, то… А в этот день… В этот день после обеда я… папин голос услышала. «Сегодня, – шептал он, – сделай это сегодня. Сразу после девяти». И я подумала… Он слабый был, вы правы, мастер, но зато нюх у него… Он всегда чуял подставы, неприятности, хорошие сделки… И если бы чаще слушал себя, а не настойку в себе… В общем, я решилась. Он никогда не советовал плохого. Никогда. Понимаете, никто не видел во мне музыканта, все наставники твердили, что ни слуха у меня, ни голоса. А папа верил. И нашёл того, кто раскрыл мой талант и взялся учить. В общем…

Иххо перевела дух и продолжила уже твёрже:

– Дверь была открыта – это правда. Я услышала скрип ключа, едва подошла. А потом – возня, крик… Забежала в комнату… а там папа. Отскочил от кровати и пропал в стене – в той, которая с полками. И хозяйка… уже мёртвая. Вот и всё, мастер.

– Как он выглядел – твой отец? – Рьен поднял голову от записей. – Ты лицо видела?

– Нет, только тёмную фигуру папиного роста, – качнула головой девушка. – Но ведь люди в стенах исчезать не умеют. И дверь мне кто-то открыл. И то, что он просил сделать всё сегодня… Я подумала, что должна была прийти, чтобы папа всё сделал за меня, раз никак не решусь, чтобы я только деньги забрала. А я так испугалась…

– А что ты знаешь о врождённом даре островитян? – осторожно, пользуясь паузой, спросила матушка. – Пузырёк с прахом с собой носишь?

Иххо расстегнула ворот платья и показала пузырёк:

– Ношу. Мама подарила, когда я была совсем маленькой. И сказала, что если я попаду в беду, мёртвая семья всегда придёт мне на помощь. Вот я и подумала… что папа помог.

– И ведь он действительно помог, – заметил Рьен. – Вы вспугнули убийцу. Он едва успел подменить то, зачем пришёл и из-за чего убил, но при этом сильно наследил. Брошь «гостевую», правда, утащил… Но моему колдуну и этих капель хватит, чтобы взять след и найти.

Он и это быстро записал, а потом протянул лист и перо Иххо:

– Прочитай. Дополни, если есть чем. И подпиши.

– И вы меня освободите? – не поверила она.

– Не сегодня, – Рьен улыбнулся. – Слуги, конечно, рассказали журналистам, кто убил. Пока тебе лучше остаться в тюрьме. И убийца спокоен и не знает, что его ищут, и до тебя не доберутся. И убийца – как до свидетеля, и те, кто зол из-за смерти Эвьи. Её очень любили.