Чайковский. Музыка и жизнь

«Господи, – писал он ей, будучи за границей, – что бы я дал, чтобы внезапно очутиться в Большом лесу!! Воображаю себя, тащащим сухие ветки, листья и прутья для костра; вижу на пригорке тебя с Лёвой, детьми, окружающими скатерть с самоваром, хлебом и маслом; вижу отдыхающих лошадей, обоняю запахи сена, слышу милые детские крики. Какая всё это прелесть! Пожалуйста, при поездке в лес устройте в честь меня громадный костёр!..

Ты, может, замечала, что я страстно интересуюсь тою тихою, лишённой весёлой суеты жизнью, на какую обречены люди, живущие в деревне. Тебе, может быть, рассказывала Вера Васильевна, что мы шутя говорили с ней в Гапсале часто о каких-то наших будущих хуторах, где будем доживать свой век. Что касается меня, то это совсем не шутка. Я, действительно, страстно привязался к этой мысли, и вот откуда всё это происходит. Несмотря на то, что до старости мне ещё далеко, я положительно человек утомлённый жизнью. Не смейся; если бы ты жила постоянно со мною, ты бы в этом убедилась легко. Люди, меня окружающие, изумляются моей неразговорчивости, часто находящей на меня хандре, тогда как, в сущности, мне жить совсем недурно. По-видимому, что же нужно человеку, который обставлен хорошо в материальном отношении, которого любят, который на своем поприще оказался и всеми признаётся человеком недюжинным? И вот, несмотря на все эти благоприятные обстоятельства, я избегаю всякого рода обществ, не в состоянии поддерживать всевозможных знакомств, люблю уединяться, молчать и т. д. Всё это объясняется вышеречённою усталостью жизни. Вот в такие-то минуты, когда я не только ленюсь говорить, но даже думать –  я мечтаю о какой-то блаженной, преисполненной тихих радостей жизни и эту жизнь не могу себе представить иначе, как около тебя. И ты не сомневайся в том, что рано или поздно тебе придется уделить частичку твоих материнских забот на состарившегося, усталого братца. Ты, может быть, подумаешь, что подобного рода душевное состояние приводит человека к желанию жениться. Нет, милая будущая сожительница! Опять-таки от усталости мне лень заводить какие-то новые супружеские отношения, лень стать во главе семейства, лень взять на свою ответственность судьбу жены и детей. Словом, брак для меня немыслим. В какой форме совершится моё присоединение к твоему семейству – этого ещё не знаю: буду ли владельцем хутора в твоём соседстве, или просто буду твоим нахлебником – решит будущее. Несомненно то, что для меня немыслимо будущее блаженство без тебя».

5 февраля 1871 года Пётр Ильич в письме к сестре сокрушался, что «нет людей в Москве, с которыми у меня были бы домашние, интимные отношения. Я часто думаю о том, как я был бы счастлив, если бы вы здесь жили, или если бы что-нибудь подобное было. Я чувствую сильную потребность в детском крике, в участии своей особы в каких-нибудь мелких, домашних интересах – словом, в семейной обстановке».

Первым ребёнком Александры Ильиничны и Льва Васильевича была дочь Татьяна, родившаяся 18 сентября 1861 года. «Ещё до её рождения, – писал в своих «Записках» Юрий Львович Давыдов, – молодые родители мечтали о сказочном будущем этого ребёнка. Она росла в атмосфере всеобщего обожания и сама уверовала в свою необычайную судьбу».

Пётр Ильич писал в Каменку, поздравляя сестру с рождением первенца – дочери Татьяны: «Поздравляю себя с Татьяной. Добрая будет женщина!

Возрадуйся, великая Татьяна!

Ликуй вся Русь. Вперяю взоры вдаль

И вижу я прелестну стройность стана,

Прекрасный лик, на нём турецку шаль;

И узнаю племянницу свою я –

Ляссандры, Льва пленительную дщерь.

И счастлив я, я весел, я ликую!

(Ах, кончу я стихи мои теперь).

В ноябре 1871 года у Александры Ильиничны родился сын Владимир, которому, как писал младший сын Александры Ильиничны Юрий Львович, суждено было стать любимым племянником композитора. Александра Ильинична писала Петру Ильичу: «ещё малютка лежал, едва появившись на свет… как я привстала взглянуть на него, и первые мои слова были – он похож на брата Петю, дай бог, чтоб и человеком таким был! Действительно, Воля похож на тебя и меня это очень радует…».

Пётр Ильич писал сестре по поводу рождения сына Владимира: «Милая моя и дорогая Саня! С ликованием сердца получил известие о рождении тебе сына, а мне августейшего племянника; я всегда очень беспокоюсь, когда подходит время разрешения, и тем с большим счастием получаю известие о благополучном окончании дела».

Эти двое: племянница Татьяна и племянник Владимир, или Боб, займут большое место в жизни Петра Ильича.