Чардаш смерти

Моя часть вступила за городскую черту Воронежа 13 июля. А к 19 июля наша армия заняла оборону от Воронежа до Павловска вдоль правого берега Дона. Нам предстояло удерживать фронт длиною в 200 километров. Мы встали на место ушедших к Сталинграду танковых и моторизованных немецких частей и соединений 6-й армии Паулюса – освободителей Воронежа от гнёта большевиков.

Но перед этим люфтваффе обрушила на Воронеж тонны бомб. Немцы известны всей Европе своим иррациональным гуманизмом, с одной стороны, и привычкой рационально расходовать ресурсы – с другой. Эти особенности швабской ментальности дали о себе знать и в случае с обороной Воронежа. Люфтваффе бросало бомбы только на стратегически важные объекты. Жилые дома к их числу отнести нельзя. Я настаиваю: люфтваффе не бомбило жилых кварталов Воронежа.

Я читал листовки советского агитпропа. В них говорилось о «зверском разрушении» губернской больницы и сельскохозяйственного института. Ну что ж… Стоило ли так сопротивляться? Русские говорят: «ложиться костьми». Зачем? Следовало ли вашим истребительным батальонам прикрываться телами детей? Ха! Красный профессор ворочается! Брызжет слюной! Довольно! Когда имеешь дело с фанатиками, надо быть готовым к любым безумствам.

Войдя в город, мы заняли хорошо подготовленные позиции. Инженерные войска Паулюса достойны всяческих похвал. Они, следуя за танковыми колоннами, молниеносно возводили линии обороны. Итак, войдя в Воронеж 13 июля, моя часть заняла готовую, во всём обустроенную линию обороны с дзотами, блиндажами, полнопрофильными окопами. Ну да. Окопы рыли прямо на городских улицах. А почему бы нет, если того требует военная наука? Сам я учился военному делу на ходу. Начинал с низшего чина. В тяжелых боях карьеры делаются быстро. Ха! Я вошёл в Россию унтер-офицером, но в Воронеже был уже лейтенантом. Неплохо, да? Теперь я с гордостью могу заявить: из меня получился неплохой офицер. Меня называют убийцей русских. Не вижу в этом большой чести, и знаете почему? Нет чести в убийстве того, кто сам стремится к смерти. Большевики кидались на наши дзоты. Валились животами на амбразуры. Самоубийство они называли подвигом. Отвратительное зрелище. Они отдавали десять своих жизней за одну жизнь противника. Я видел горы трупов. Я видел поле подбитых танков. Тебе, как ростовщику, должно быть понятно, в чью пользу сальдо. Коммунисты воюют с ничтожным коэффициентом полезного действия. Однако много больше меня впечатлила жестокость большевиков по отношению к мирному населению.