С начала июля северо-западная окраина Воронежа стала передовой линией боёв с большевиками. Именно здесь насмерть стояли защитники города.
– Ты подсчитывал трофеи? – спросил Дани обер-лейтенанта Хельвига.
Тот достал из планшета блокнот, страницы которого были испещрены беспорядочными записями. Некоторое время обер-лейтенант рассматривал свои записи, забавно шлёпая губами. Оба они сидели на раскладных стульях. Пока обер-лейтенант листал свои записи, Дани смотрел на небо. Там, в расплавленной зноем голубизне парили птицы. Полчища ворон. Воздух был наполнен их пронзительным карканьем. Они носились над полем, время от времени устремляясь вниз, чтобы принять участие в ужасной тризне. Обер-лейтенант Хельвиг тем временем перестал шелестеть страницами и принялся за чтение своих записей:
– Двенадцатое июля – атака мощными танковыми силами с севера плацдарма. Здесь уничтожено сорок танков. Тринадцатое июля. В тот день мы пытались окружить их. Ты помнишь?
– Да. Я потерял пятерых солдат.
– Ерунда! В тот день мы подбили шестьдесят два танка.
– А потом нас перебросили на юго-запад, – напомнил Дани.
– О! Там мы сняли неплохой «урожай»! Семьдесят один танк! Ну и двадцать второго ещё шестьдесят два.
Дани поднялся со стульчика, лёг грудью на бруствер окопа. Теперь он смотрел на кладбище танков в бинокль. Старался их пересчитать, но всё время сбивался – его отвлекали рассуждения Гильдебрандта.
– Вот эти шестнадцать мы подбили вчера. Видишь, на них свежая копоть. Русские танки хорошо горят. Высокие такие свечки.
– А те два, на склоне балки? – спросил Дани.
Они разговаривали на немецком, но слово «балка» Дани произнёс по-русски. Гильдебрандт мигом насторожился.
– Was ist[15] бялка? – спросил он, забавно округлив бесцветные глаза истинного арийца.
– Учи русский язык, дружище. Мы должны понимать наших врагов!