Чардаш смерти

Повторяю: лютваффе бомбило лишь стратегически важные объекты, а именно: заводы и железнодорожные станции. Немцы не станут расходовать ресурсы на уничтожение жилых кварталов, больниц и прочей, не значимой при ведении войны гражданской инфраструктуры. Вы скажете, что уничтожение так называемого, мирного населения, может деморализовать вражескую армию? Изначально командование Венгерского корпуса мыслило войну иначе. Мои командиры не собирались воевать с мирным населением. За исключением тех случаев, когда так называемое мирное население начинало с нами необъявленную войну. Мы хотели только освободить русских от большевиков, но не все русские были с этим согласны.

В Воронеже я понял главное: для русского народа большевизм имеет своеобразное очарование. Один только факт. Когда так называемая Рабоче-крестьянская Красная армия бежала из города, за ней последовало несколько сотен тысяч беженцев. Разумеется, многие из них погибли. Соколы люфтваффе обстреливали и бомбили колонны отступающей техники и эшелоны. Вместе с военными гибли и гражданские лица. Но участь оставшихся в городе была не менее печальна. Стоило нам занять окраину города, авиация большевиков стала бомбить жилые кварталы. В этом был, конечно, некий тактический смысл. Разрушенный город не так удобно оборонять. Диверсанты врага вели среди руин и пожарищ крысиное существование. Разумеется, штабисты снабдили нас подробными схемами улиц. Но как ориентироваться в лабиринтах руин, меняющих свою конфигурацию после каждого ночного налёта авиации большевиков? Изуродованные воронками улицы не столько способствовали быстрому перемещению частей, сколько препятствовали ему. Авиация русских с методичностью, достойной лучшего применения, валила бомбы на головы своих бывших сограждан. Мы продвигались вперёд, теряя людей. Похоронные команды не успевали собирать трупы. Работы по разборке завалов не велись в виду их бессмысленности. Повторяю, руины меняли свою конфигурацию после каждого налёта.

В Воронеже бок о бок с нашим полком воевали и немецкие штурмовые группы и зенитчики. Мне посчастливилось сдружиться с командиром одной из зенитных батарей. Дружище Гильденбрант! От момента нашего знакомства до дня его гибели один месяц и одну неделю мы воевали бок о бок. Пять недель! Для войны это целая вечность!