Чарльз из чайничка (СИ)

В номер Эрик вернулся лишь к десяти часам, совершенно измотанный. После скудного завтрака в самолете он больше ничего не ел за весь день. Да и не тянуло особо. Он кинул провонявшую потом рубашку и брюки прямо у двери и рухнул лицом вниз на кровать. В голове гудело от мыслей и осознания, что наконец-то вот сейчас он подобрался к Шмидту ближе, чем когда-либо. Не сегодня-завтра все закончится. Его мать будет отомщена, а ублюдок, наконец, отправится в ад, где ему и место.

От предвкушения скорой расправы его слегка лихорадило и желудок крутило. Пальцы стискивали простынь, и Эрик представлял, как сожмет их на шее проклятого Шмидта, пока тот будет синеть и задыхаться. О нет, он не даст умереть ему быстро. Это будет медленная и мучительная смерть. Может, стоило подвесить его где-нибудь на корпусе яхты и вспороть живот. Пока все внутренности не выпадут наружу, он будет вопить и корчиться. А Эрик потом сбросит его тело в воду на корм акулам…

— Ох, фу! Ты опять это делаешь? Прекрати! Меня сейчас вырвет!

Чарльз материализовался у кровати. Его лицо выглядело зеленоватым, и он прижимал ладонь ко рту. На этот раз, к счастью, за время отсутствия Эрика в номере не появилось никакого барахла и вообще ничего не изменилось. Видимо, цепь позволяла джинну добраться до моря, где он и провел весь день.

— Нечего лезть в чужую голову, когда не просят.

Сил на то, чтобы ворчать и препираться с Чарльзом, у него не было. Нужно было принять душ и выспаться, чтобы завтра быть готовым. Конечно, он оставил номер телефона рабочему, но отсиживаться в номере, полагаясь на случай, не собирался. Завтра же с рассветом он сам отправится в порт на дежурство. А вдруг Шмидт опять уплывет?

Эта мысль заставила его подняться с постели и пойти в душ. Чем быстрее он ляжет, тем лучше выспится и тем раньше встанет.

— Ох, ты же в курсе, что поджарился на солнце как хотдог. Друг мой, тебе кто-нибудь рассказывал о средствах от загара?

Дверь закрылась, отсекая ванную от номера, но джинн просочился сквозь нее, вызвав у Эрика сдавленный выдох сквозь зубы. Хотя возможно это было обусловлено тем, что из зеркала на него и в самом деле смотрела красное от ожога лицо с белыми кругами на месте солнечных очков.

— Можно это как-то убрать?

— Если я уберу твое лицо, ты не будешь мне благодарен. Но могу принести тебе крем.

Чарльз отражался в зеркале бледным призраком, и хотя его губы не кривились от насмешки, взгляд не выражал особого сочувствия.

— Раздобудь крем и что-нибудь поесть…

Лекарство приятно пахло и холодило кожу, но даже душ не смыл усталость. Тошнота осела в желудке склизким комком, неприятно давило в горле и пульсировало в затылке. Он вяло поковырял ужин и оставил свою порцию Чарльзу, завалившись спать. Наверняка, он заработал перегрев на солнцепеке, но куда-то идти и заниматься самолечением было слишком утомительно. Сон всегда был отличным лекарством. Хотя в эту ночь Эрик больше ворочался, дрейфуя между явью и зыбкими муторными кошмарами, пока наконец не уснул под утро, прижавшись щекой к прохладной подушке.

Пробуждение от противной трели телефона — не самое лучшее начало дня. Аппарат продолжал надрываться, даже когда Эрик заткнул свободное ухо подушкой и замотался в одеяло до затылка. Его тело и разум протестовали, но звонивший был настойчив.

Эрик уже хотел сбросить трубку с помощью металлокинеза или вырвать телефонный провод, но тут из-под подушки ему постучали.

— Твою мать! — от неожиданности он подскочил, сбрасывая одеяло, и чуть не полетел на пол с края постели.

— Всего лишь хотел напомнить, что ты вчера какому-то алкоголезависимому дал сто долларов за звонок о Шмидте. Бросать трубку нелогично.

Чайник обнаружился под подушкой, на которой Эрик так отлично устроился и продрых без задних ног… Сколько там? Часы показывали полдень, и трубка скользнула сама собой в руку металлокинетика.

— Алло.

— Это Харви. Помните меня? Вы мне вчера дали денег. Так вот хозяин яхты только что вернулся.

— Отлично. Получишь свои деньги, когда я прибуду в порт.

— Ага, я вас сам отыщу!

Гудки затихли вместе с положенной на рычаг трубкой.

— Какого черта ты делал у меня под подушкой?

Из носика тут же повалил дым, и Чарльз с кошачьими ушами чинно уселся перед ним на подушку.

— Ты сам меня туда положил. Я что, виноват?

Эрик хотел возразить, что этого не может быть, но память услужливо подкинула какие-то смутные воспоминания не то из сна, не то из реальности. В них он прятал прохладный слиток золота под одеяло, чтобы остудить горящее от ожога лицо.

Пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от дурацких мыслей не по делу. В приоритете был душ, свежая одежда и поездка в порт, где наконец-то столько лет спустя Эрик завершит начатое.

Поспешный завтрак и сборы прошли в суетливой тишине. Джинн, видимо ощущая нервозность своего хозяина, не высовывался, клубясь светлым паром в углу комнаты. Из панорамного окна открывался прекрасный вид на покрытый белыми «барашками» океан, слепящий белоснежный пляж и три кривоватые пальмы.

— Идем. Хватит прохлаждаться.