Чарльз из чайничка (СИ)

При виде него Шмидт расплылся в своей отвратительной улыбке, которую Эрик помнил со времен лагеря и бережно хранил как раз для такого дня. Чтобы навсегда стереть гримасу мерзкого самодовольного превосходства с ненавистного лица. Доктор говорил по-немецки, улыбался и ничуть не боялся Эрика, кажется, еще не понимая, зачем тот явился.

Блондинка тоже была спокойна, будто мужчина с ножом, не понятно как проникнувший на судно, — дело привычное.

А потом произошло что-то совершенно невероятное.

— Он пришел убить тебя…

И мозг Эрика взорвался осколками воспоминаний. Иглами боли они врезались в его лоб, виски, затылок, заставляя зарычать и схватиться за голову. Он не понимал, что происходит. Это было похоже на флешбек, как при ПТСР, но насильный, извне, словно кто-то ворвался в его память, вытащив наружу самые отвратительные воспоминания. Пугающие, выдергивающие из реальности, сбивающие с ног.

— Это женщина! Она телепат! — голос Чарльза стрелой пронесся сквозь разум, разбивая морок чужого вмешательства, и Эрик успел метнуть нож в Эмму.

Мозг, взбудораженный двойным вмешательством, с трудом соображал. Телепатия? Джинн? Мутанты? Вихрем пронеслись дневные предположения Чарльза и его доклад о том, что женщина его заметила, но на размышления не было времени. Перед глазами плыло, и Эрик рванулся вперед на усмехающегося Шмидта. Он даже не сразу понял, что та самая Эмма вдруг изменила облик, покрывшись алмазной броней. Ее твердый удар вышиб из легких Эрика воздух и отправил его в полет за борт яхты.

— Ну, сказал же…

Что за чертовщина! Почему? Почему эта женщина помогает такому, как Шмидт? У Эрика не было ответов, когда он вынырнул на поверхность, таращась снизу вверх на палубу, куда вышел еще один мужчина в костюме.

Теперь он точно знал, что не единственный мутант, только вот почему Эмма со своим даром находится рядом со Шмидтом и воркует с ним, словно они любовники?!

Да плевать!

И прежде, чем Эрик озвучил свое желание, морская волна вздыбилась и выбросила его обратно на палубу, словно медузу. Он шлепнулся о мокрый пол, разбрызгивая вокруг воду и отплевываясь. А Шмидт и Эмма шарахнулись в сторону.

— Кажется, я чего-то о тебе не знаю, Эрик… — начал было Шмидт, но парень в костюмчике, Янош, уже развел руки в стороны и прямо перед ним начал образовываться ветряной смерч.

«Еще один мутант!»

Додумать что-либо Эрик не успел. Смерч вышел из-под контроля своего хозяина и мощной струей воздуха сбил странного парня с ног. Тот успел только вскинуть руки в бесполезной попытке удержаться за канаты, когда перелетал через борт яхты.

— Не знаешь, как я ждал этого дня! — Эрик отвернулся, предоставив Чарльзу самому разбираться с упавшим за борт, и снова бросился на Шмидта.

На этот раз он был готов к нападению со стороны Эммы и увернулся от ее удара, чтобы в следующую секунду рефлекторно ударить локтем под лопатку. Рука взорвалась болью, на этот раз не фантомной, как с телепатической атакой, а вполне реальной, прошившей от нервного сплетения до кончиков пальцев.

— Детка, ты в курсе, что алмаз — самый твердый из всех минералов? — Эмма растянула губы в странной, ломанной улыбке, отражающей свет палубного фонаря, и ударила незадачливого нападавшего поддых.

— Не будь такой жесткой с нашим гостем, дорогая, — Шмидт все еще усмехался, но даже сквозь боль в руке и шум в ушах Эрик слышал в его голосе растерянность. Нацистский урод никак не ожидал, что у его давнего подопытного будет невидимое подкрепление.

— Женщины — твоя слабость, мой друг. Придется мне позаботиться об алмазной леди… — Чарльз возник на секунду перед Эриком, а потом снова собрался в облако пара, и за спиной Эммы в тот же миг выросла волна.

— Эмма! — все, что успел Шмидт, вытянуть руку, но поздно.

Вода спиралью обвила ее алмазное тело и утащила в море. Эрику показалось, что она успела свистнуть, падая вниз, но, может, это была лишь иллюзия.

На палубе остались только он и Шмидт, уже не такой уверенный, как пять минут назад. Эрик почувствовал, как его собственные губы расплываются в злорадной улыбке, пока он поднимался на ноги, чтобы встать лицом к лицу с врагом. От его расслабленной самоуверенной позы ничего не осталось, и он напоминал Эрику отражение его самого — уверенный, но напряженный; ничего на лице, но взрывы сверхновой внутри.

— Сегодня все закончится, герр Доктор. Потому что я пришел, чтобы убить тебя, — оскал застыл на лице Эрика нервным спазмом, неестественный и жуткий.

Брошенный куда-то под шезлонги нож сам скользнул ему в здоровую левую руку. Правая плохо слушалась, скорее всего, он повредил локтевой сустав, но это было ерундой. Его сердце болело гораздо сильнее, и сегодня он намеревался прижечь эту рану навсегда, убив нацистского ублюдка…

— Ты всегда подавал хорошие надежды, Эрик. Ты должен знать, что я горжусь тобой. Не каждый день ученик подбирается так близко к своему учителю, — холодные глаза Шмидта смеялись.