Чародей

Маг поднял посох и пошел по проходу назад, на открытый воздух и солнечный свет. У входа в пещеру он обернулся и ударил посохом по известняку – раз, второй, третий.

В недрах холма послышался гул падающего камня, и из входа в тоннель вырвался порыв воздуха и пыли: это глубоко под землей обрушился свод пещеры.

– С каменным штырем, прошедшим через твое сердце, даже твой нечистый бог не сможет вызволить тебя из могилы. Так пребудь в ней вечно, Иштар Мидянин, – сказал Таита и отвернулся.

Постукивая по камням посохом, он зашагал по дороге назад в Галлалу.

Трое гонцов прибыли в Вавилон весной, когда снег еще лежал густыми шапками на вершинах далеких северных гор, откуда брали начало две великие реки.

Фараон Наджа-Кьяфан принял посланцев на верхней террасе сада вавилонского дворца. Царица Хезерет восседала рядом с его троном. На ней были самые великолепные драгоценности из тех, что обнаружились в сокровищнице Саргона. Высоко забранные черные волосы удерживала шелковая сеточка, на которой, подобно звездам на небе, искрились драгоценные камни. Ее запястья и предплечья унизывали браслеты, пальцы – кольца с изумрудами, рубинами и сапфирами, и груз этот был так тяжел, что молодая женщина едва могла поднять руки. На шее висел камень размером с неспелую смокву, прозрачный, как вода в горном источнике, и такой прочный, что им можно было резать стекло или обсидиан. Этот изумительный драгоценный камень был привезен из земли за рекой Инд, и когда на него падал солнечный луч, от игры света становилось больно глазам.

Все гонцы были высокопоставленными военачальниками армии, которую фараон Трок повел на запад четыре месяца назад. Они вошли, всерьез опасаясь за свою жизнь, поскольку принесли дурные вести. Путь их был неблизким и спешным, поэтому они исхудали и загорели дочерна под солнцем пустыни и высоких гор. Теперь воины пали ниц перед троном, на котором восседал Наджа, великолепием и величием затмевавший даже свою жену.

– Приветствуем тебя, фараон Наджа, могущественнейший из богов Египта, – обратились они к нему. – Плохие вести мы привезли. Смилуйся над нами. И хоть рассказ наш огорчит тебя, будь милосерден и отврати от нас свой гнев.

– Говорите! – сурово приказал Наджа. – Мне одному судить, достойны ли вы пощады.

– Весть эта касается фараона Трока-Урука, божественного твоего брата и соправителя Египта, – сказал начальник передового полка, имевший звание Лучшего из Десяти Тысяч и носивший на груди Золото Доблести.

– Говори! – повторил Наджа, поскольку вестник смолк.

– В пустыне, окружающей древний город Галлалу, произошло большое сражение между войсками фараона Трока-Урука и узурпатора Нефера-Сети.

Он опять осекся.

– Продолжай! – Наджа поднялся и наставил царскую плеть в лицо говорившему.

Этот жест означал угрозу пытки и смерти.

– С помощью подлого обмана и злых чар войско твоего брата и нашего фараона Трока-Урука было уничтожено, – выпалил посланец. – Фараон погиб, армия рассеяна. Оставшиеся в живых воины перешли на сторону врага и встали под знамя лжефараона Нефера-Сети, да обратит на него Сет свою ужасную месть и развеет его имя и деяния его. Теперь подлый узурпатор со всем своим войском идет походом на Аварис и оба царства Египта!

Наджа опустился на трон и в недоумении воззрился на вестника. Хезерет рядом с ним улыбнулась. Когда она делала так, жестокие линии в уголках ее рта исчезали и она преображалась, приобретая неотразимую красоту. Царица коснулась руки Наджи унизанным перстнями пальцем.

– Хвала богам, и да здравствует единственный фараон Верхнего и Нижнего царств, могущественный Наджа-Кьяфан! – прошептала она ему на ухо, когда муж склонился к ней.

Наджа пытался сохранить на лице суровое и невозмутимое выражение, но едва приметная улыбка скользнула по его тонким и красивым чертам. Он помедлил секунду, чтобы стереть ее, потом встал. Голос его был тихим и спокойным, но угрожающим, как скрежет клинка о точильный камень.

– Вы принесли вести о смерти фараона и бога. Горе вам, ибо вы отныне несете на себе порчу и несчастье. – Он сделал знак охранникам вокруг трона. – Уведите их и передайте жрецам бога Мардука – пусть принесут их в жертву в печи для усмирения божьего гнева.

Когда гонцов связали и увели, Наджа снова встал и объявил:

– Бог и фараон Трок-Урук мертв. Мы предаем душу его богам. Я говорю всем вам, что отныне есть только один правитель обоих царств, всех земель, всех покоренных государств и владений Египта. А посему объявляю, что этим правителем являюсь я, фараон Наджа-Кьяфан.

– Бак-кер! – вскричали придворные и военачальники, обступившие его трон.

Они выхватили мечи и забили ими о щиты.

– Бак-кер! Да здравствует царь и бог Наджа-Кьяфан!

– Известите всех начальников моих армий. Военный совет состоится сегодня в полдень.