Чаролом

Однако Святого Регента подобный оборот дела не устраивал. Раз Шандралу – средоточие божественной силы, говорил он, оборона города станет решающим фактором в войне. Кроме того, вывезти Леандру из Шандралу практически невозможно: выход из залива блокирован вражеским флотом, а путь к океану по суше опасен из-за патрулей имперских иерофантов.

Франческа возразила, что, приняв форму дракона, она может вынести Леандру из города. Однако против этого грудью встала Тримурил, настаивая, что Франческа обязана остаться и защищать Шандралу от атак с воздуха.

К разочарованию родителей, сама Леандра отнеслась к идее побега без энтузиазма, продолжая твердить, что между Лигой и Империей нет особой разницы. И пока цивилизация не станет более гуманной, лично она не видит смысла бороться за выживание человечества.

Всё это, произнесённое с холодной отрешённостью, свойственной ей после наложения антилюбовного заклятия, вызвало оторопь среди членов совета. К счастью, Тримурил привела собравшихся в чувство докладом о состоянии города. Шандралу сильно пострадал, однако потери благодаря богам, быстро потушившим пожары, были меньше, чем ожидалось, а горячие молитвы привели к появлению божеств, единственной ипостасью которых являлось отведение бомб и пушечных выстрелов.

Встал вопрос о Саванном Скитальце. Тело гигантского чёрного дракона продолжало лежать в гавани, в то время как несчастный старик так же неподвижно обретался на койке в лечебнице. Тримурил выразила надежду, что он очнётся и поможет оградить их от имперского флота.

Никодимус сомневался, разумно ли оставлять чудовище в живых, но держал язык за зубами. Он понимал, что ошибся много лет назад, не убив Саванного Скитальца. Когда совет подошёл к концу, Леандра многозначительно покосилась на отца, и они сумели перемолвиться словечком наедине. Вот почему сейчас Никодимус лежал без сна и ждал. Наконец, Франческа задышала ровно, потом, как всегда, слегка дёрнулась, проваливаясь в глубокий сон.

Никодимус выбрался из-под москитной сетки, натянул белый лангот и выскользнул за дверь. В коридоре его ждала Дория с масляной лампой.

– Рори? – прошептал он.

– Уснул. Бедняга настолько подавлен горем, что пришлось дать ему снотворное, – гидромантка нахмурилась. – В чём дело, Нико? К чему вся эта секретность?

– Не хочется пока объяснять, – Никодимус двинулся по коридору. – Знаю, что ты не одобришь.

– Я не одобрю куда больше, если ты мне не расскажешь.

– В таком случае мы, затратив меньше труда, достигнем того же результата.

Дория возвела очи горе.

Вход в покои Леандры охранял Дрюн в чёрном ланготе и чешуйчатой броне. За его поясом висели два меча. Увидев Дорию и Никодимуса, он слегка поскрёб в дверь, которая тут же отъехала в сторону. Появилась Леандра в синем ланготе, белой рубахе и белой же головной повязке.

– Ты вроде как ниже стала, что ли? – нахмурился Никодимус.

– Новую причёску или платье ты в упор не замечаешь, но стоило мне избавиться от черт сожранного бога, ты мигом превратился в заботливого папашу.

– Я готов пополнить этой претензией список своих отцовских изъянов.

– В таком случае ночью я обрежу волосы, чтобы завтра ты смог обратить на это внимание.

Никодимусу пришла в голову мысль.

– Слушай, Леа, а не могла бы ты вернуть себе текст Холокаи? В обличии акулы ты сможешь покинуть Шандралу под самым носом у Вивиан.

– Нет, – Леандра вышла из комнаты. – Я должна была избавиться от атрибутов Холокаи. Такое количество божественного языка в теле провоцирует развитие болезни. Едва я сняла с себя текст Холокаи, как он тут же разложился. К тому же Вивиан в курсе, что у нас имеются подводные божества, и наверняка уже настрочила какое-нибудь заклинание, следящее за Бирюзовым проливом и устьем Матрунды.

– Да, это она могла, – вздохнул Никодимус.

– А ты, несмотря ни на что, хочешь рискнуть?

– Хочу. Хотя тебе ходить с нами незачем.

– Я пойду. Всё равно приняла гормон стресса и уснуть не смогу.

Они пошли по коридору. Никодимус заметил, что антилюбовное заклятие избавило дочь от сыпи.

– Приступ всё ещё продолжается?

– Сама не знаю. Ситуацию усугубил акулий текст. Во всяком случае, мне уже лучше. Не хочу об этом разговаривать. Лучше давай обсудим, что будем делать.

– А что, кстати, вы собираетесь делать? – подала голос Дория.

Никодимус взглянул на старую подругу. Общество Дрюна явно тяготило её. Прошлой ночью эти двое чуть не вцепились друг другу в глотки, после того как Леандра его отравила.

– Так ты не признался Дории? – рассмеялась дочь. – Побоялся, что не одобрит?

– Ни за какие коврижки не одобрит, когда поймёт, что затевается, – отозвался Никодимус. – Вот я и решил погодить, подержав её в неведении.

– Чую, дело нечисто, – хмыкнула Дория.

Они спустились по павильонной лестнице. У выхода дежурили пятеро стражников. Никодимус кивнул капитану, покидая поместье. На улицах было пустынно, встречались только команды, разгребающие завалы. Уяснив, куда они направляются, Дория застонала:

– Беру свои слова обратно. Дело не просто нечисто. Я чую теперь настоящую беду.