Чаша Грааля. Софиология страдания

На этот вопрос могут быть даны два разных ответа: в одном из них, который является притом даже преобладающим в богословской письменности, Боговоплощение, а следовательно, и самоё Богочеловечество, явилось нарочитым средством, лишь одним из возможных, для спасения человека от первородного греха; следовательно, самого по себе его могло бы и не быть. Между образом Божиим в человеке, данным ему по сотворении и принятом в Боговоплощении, нет прямого тожества, и Боговоплощения могло бы и не быть; в нём нет онтологической необходимости, в известном смысле основанием его является по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем. (Сокращение Kpl, на которое ссылается о. Сергий Булгаков, пока не удаётся расшифровать. – Прим. ред.) лишь падение Адама, нуждающегося в нарочитой Божественной помощи. В таком понимании возникает, конечно, различие между двумя понятиями образа Божия во Адаме до его падения и во Христе, в первом и втором Адаме. Значение этого различия, насколько нам известно, никто из утверждающих его богословов не пытался изъяснить, и мы сомневаемся, чтобы это было возможно.

Второй же ответ на вопрос как раз противоположен, он заключается в признании тожества образа Божия в первом и втором Адаме: Адам как всечеловек, которым и «веки сотворены», есть одно и то же начало, лежащее в основе как миротворения, так и Боговоплощения. Если есть человек перстный и человек небесный (1 Кор. 15:47), Адам ветхий и новый, то этим не упраздняется единство их человечности. Может возникнуть вопрос о соотношении нетварного первообраза небесного человека с тварным (он включает в себя и общий вопрос об отношении Творца к творению), однако и здесь предполагается единство человека в небесах и на земле. Если принять эту мысль – а её нельзя не принять – как на основании Откровения, так и богословского умозрения, то получается ряд необходимых выводов относительно изначальности Богочеловечества, как положенного в основание самого творения мира и первого Адама по образу Второго, Небесного.

Итак, следует заранее исключить мысль о том, что вочеловечивание Сына Божия является только средством, как бы нарочито найденным для спасения человека после его падения, причём этого средства могло бы и не быть, если бы не было этого падения – «beata Adamae culpa»[88]. Напротив, мир же и создан как миро-человек, а человек есть тварный образ Человека Небесного, Сына Божия. Этот образ предначертан в мире по сотворению.

Боговоплощение не есть только средство спасения, хотя благодаря падению человека оно же и явилось таковым, – оно есть исполнение изначального, предвечного творения мира как становящегося Богочеловечества. Логос, Небесный Человек, Сын Божий уже изначала присутствует в мире Своим образом в «первом Адаме»: творение мира уже является Его пред-воплощением. Все человечество предназначено вместить Богочеловека.

[Смысл родословия Христа]

Отсюда проистекает в высшей степени важное заключение, которое и выражено на библейском, именно новозаветном языке; история человечества до Христа есть и Его родословная, живой мост, ведущий человека от сотворения к Боговоплощению. Здесь раскрывается глубочайший смысл обеих евангельских родословных: по Евангелию Матфея и Луки. Как вообще возможно «родословие» Христа Спасителя? Что оно означает?

В узком смысле оно относится к святому семени избранного народа, есть родословие Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова, причём оно заключено в три цикла по 14 родов: от Авраама до Давида, от Давида до переселения в Вавилон и от переселения в Вавилон до Христа. Здесь мы находимся на почве истории избранного народа, который представляет собой сердцевину всего человечества. Но вторая родословная, по Евангелию от Луки, построена совсем по другому плану: она не нисходящая, как у св. Матфея, но восходящая. И далее, хотя она также содержит в себе историческую лествицу (с отличием отдельных ступеней), но план её не исторический, но прежде всего антропологический. Она не останавливается на Аврааме, но восходит выше, включая в себя и патриархов. Но что самое главное, она вмещает самоё изначальное происхождение человека: Сифов, Адамов, Божий (Лк. 3:38).

Что же оно значит, это последнее: «Адамов, Божий»? Это, конечно, относится прежде всего к самому сотворению человека, Адама, Богом. Здесь идёт речь не только о человеческой родословной (пределами которой ограничено повествование Ев. Матфея), но о самом происхождении человека от Бога, конечно, чрез сотворение Им. Казалось, что Бог, как Творец человека, не должен быть включён в его родословную, ибо творец не есть и родоначальник. Однако именно это включение придаёт совсем особый смысл всей этой родословной.