Часовая башня

Хоть и имел под своим командованием военный фрегат, всё же просился у царя в самую гущу событий, понимая; не во все шхеры сможет пройти своим глубоко посаженным в воду кораблём. Но, тянуло в бой. Нет не пули искал он, а славы. Только вот знала ли та о нём? Вряд ли. Пока он бледен и невыразителен в своих намерениях, обходит стороной. То ли дело Апраксин, или, скажем Брюс, пусть и с неприглядной стороны показавший себя во время шторма на Ладоге.

Нет, всё же хорошо, что после взятия Кексгольма посчастливилось именно ему доставить Петра в строящуюся на Неве резиденцию. Увидел тогда в нём некую решительность царь. Ведь спас не только его жизнь, но и сам корабль, удачно спрятав от шторма в Валаамских шхерах. Не чета Крюйсу, с особой беспечностью потерявшем целых четыре корабля.

Построив себе маленький, бревенчатый дом рядом с заячьим островом, где поселился Пётр, понимал, не будет в нём жить, зря потратил время. Не на своё благополучие следует его расходовать. Но, когда же будет сама жизнь? Вольная, в своё удовольствие, так, как бы хотелось ему самому. Неужели никогда и не сможет пожить ею.

Не вступил в тайное общество, в которое неоднократно был приглашаем многими своими приятелями, что, как казалось ему, да и не верил в совпадения, все, как один становились более удачливыми чем он. Впрочем, не хотел гневить Бога, жалуясь на свою судьбу. Любил Тот его. Звания большого не позволял, но, то чего удалось достичь, уже сулило спокойную старость.

Старая Лютеранская кирха в их рыбацкой деревне, построенная из развалин языческого храма четырёхликого Свентовита. Помнил, как разглядывал его изображение, стоя напротив вмурованного в нижнюю часть стены камня.

Язычество и христианство. Не сильнее ли то, что было раньше, ведь следы его остались повсеместно по всем северным землям. Частенько натыкался на них. И его предки знали больше, чем он. Возможно и жили лучше. Так, как вместе с Богом появился и тот, с кем не хотел иметь дела.

Бог важен ему. Не предаст его, не уйдёт в язычество. Да и язычество ли тайное общество, символику и скрытые знания, которого доводили до него приятели, поклоняющиеся тому, кто является врагом Бога?

Нет. То язычество, следы, которого остались в его памяти с детства было иным. Не несло оно в себе такую заинтересованность душами людскими. Не охотилось за ними, лишь убивая непокорных, оставляя тем самым на свободе бессмертные души.

А надо ли это ему, как человеку? Для того появился на свет, бросил родные места? Нет. Готов поступиться высоким положением, что не достиг, не приняв новомодных веяний, ведь и так счастлив каждый день, хотя бы от того, что нужен царю, пусть и состоит тот в тайном обществе, берёт его на свои пиры. Не это ли есть самая настоящая жизнь, во всех её ярчайших красках?

Нет, всё же она у него в руках. Он живёт ей в полную силу. Именно сейчас, когда не принадлежит ни себе, ни своей Родине, что уж и перестала сниться, короткими, пьяными ночами.

Но, существуют ли для него такие понятия, как честь и совесть? Пожалуй, нет.

Честь. Постоит за неё, и убьёт каждого, попытавшегося унизить его. Но, в то же время, если цель важнее, готов терпеть.

Совесть. Есть ли у него? Да и нужна ли, если живёт, будто последний день.

Любил ветер, шторм, и открытое море, ловя под собой палубу ногами. Только лишь изредка ступая по твёрдой суше.

Перед самым походом пришла весточка из дома:

«Твой брат не вернулся из моря. Агнезе теперь вдова. Пока позволяют силы, выхожу в море. Так и не взяло оно меня к себе, выбрав Конрада. Теперь, когда произошло самое страшное, ничего уже не боюсь. Приезжай на Родину. Хочу увидеть сына». Писал отец.

Конрада, которому позавидовал тогда, теперь больше не было. Неужели так дорого стоит его удача, что расплатой за неё является смерть брата. Это ли не говорит о том, что должен вернуться домой, только лишь для того, чтоб взглянуть на Агнезэ. Может тем самым исправит страшную ошибку, допущенной из-за своей тяги к удаче, всё же повернувшейся к нему лицом.

Был зол на судьбу. Ведь та сделала его виновным во многом, забрав брата для того, чтоб мог теперь попытаться исправить прошлое.

И, сейчас, когда пахло кровью и смертью, был, как никогда рад тому, что сможет пройти по самому краю. И, отдавшись в руки Богу, позволит Тому решить его участь. Если оставит живым, женится на Агнезэ.

Пара галер, шли по касательной к шведскому Праму «Элефант», ощетинившемуся стволами своих орудий, словно дикобраз иглами. Но не всеми он мог стрелять одновременно, да и не так часто способны были его бомбардиры перезаряжать орудия, за то кратчайшее время, что, казалось бы давал Господь на то, чтоб подойти вплотную к этому, подобному морскому форту, кораблю.