Часовая башня

— Думаю, в отличие от пережитой гражданской, именно сейчас, во время войны за территориальную целостность и происходит окончательное становление страны. Из-за вероломства врага в разы быстрее формируется народ в единую нацию. Всю свою историю находясь в зависимости сначала от Швеции затем России, так и не сумевших повлиять на проявление внутреннего единства финнов, теперь, благодаря войне это происходит в разы быстрее. История сжимается, время ускоряется. Лишь бы не оказаться вновь в том же положении, что было пережито нами в 18-ом.

— Ах Фёдор, думаю, сейчас уже нет никому дела до твоей национальности, — зная проблемы с нервами успокоила мужа Елизавета Яковлевна.

— Вы хотите сказать, Россия именно сейчас, а не в далёком 17-ом помогла стать Финляндии самостоятельной страной? — удивилась Торбьорг Константиновна.

— Не только. Ещё и вынудила повзрослеть за считанные недели. Не будь этой явной агрессии, исходящей в данном случае не от финских большевиков, а от советского большевистского правительства так и существовала бы в карельских лесах не зная на что способна, какие ресурсы таит в себе.

Глава VIII. Новый Валаам

8 декабря 1939 года первый советский самолёт сбросил бомбы на Валаам. Метился в колокольню Спасо-Преображенского собора, откуда велась корректировка стрельбы финских зениток. Несмотря на ожесточённые бомбардировки, благодаря слаженной работе зенитчиков собор оставался невредим.

Монахи, вместе со старцем Схиигуменом монастыря Иоанном прятались в этом соборе, веря, что останутся живы. Усердно молились. Не столько ради того, чтоб остаться целыми, сколько о сохранении монастыря. Хоть и понимали — эвакуация неизбежна, всё же не могли и представить себе, из-за лени духовной допустят уничтожение обители.

Отец Нафанаил, на мгновение отвлёкся от молитвы решив всё же определить откуда исходит некое, подобное дневному свету сияние, что не могло быть в плохо освещённом узкими оконцами подвале. Обернулся на старца Иоанна. Над тем было заметно слабое свечение.

Ощутил сильнейшую защиту. С большим усердием продолжил молитву. Понимал; хоть и малая, но и его лепта была в общем деле.

— Что за чертовщина! Каждый раз из кожи вон лезу, идеально направляя самолёт перед сбросом, и всё время мимо. Ну, хоть бы одна только бомба попала в колокольню — пожаловался пилот, командир экипажа.

— Не попадём мы в неё никогда, — махнул рукой стрелок.

— Это почему же!? — сверкнул глазами командир.

— Господь не попустит.

— Никак уверовал Сашка!? — сменилось зло во взгляде на дикую оскалившуюся улыбкой радость.

— По неволе поверишь.

— Поверишь, когда под трибунал отдадут! 500 килограмм бомбовой нагрузки тащим с собой, и, каждый раз впустую. Думаешь поверят, что Бог не попустил!? — отвернувшись от стрелка, заложил самолёт в вираж. Возвращаться было легче. Да, и на душе, как ни ругал себя и экипаж за промах, так же отлегло, впрочем, как и каждый раз, когда отдавая команду; — «Сброс!», получал тот же результат.

Вскоре было принято решение эвакуировать монастырь в Финляндию. Дело не простое, особенно если речь идёт о более чем двухстах монахах, церковной утвари, колоколах, облачении, иконах и прочего имущества обители. Но, долго думая, всё же к декабрю начали эвакуацию, сначала больных иноков. Продолжалась до марта 40 года. После заключения мирного соглашения между Финляндией и Советским союзом остров отходил к СССР.

Финская армия предоставила сорок грузовиков для вывоза имущества и монахов. Но РККА, вошла на остров по Ладожскому льду несколько раньше договорённости.

Паники не было. Уповали на Бога. Продолжали погрузку колоколов. Самая напряжённая работа, требующая неспешности и внутреннего спокойствия. Хотелось вывести всё, что было возможно. Жаль, сами стены обители, с её центральным, так и не разрушенным бомбами храмом, и колокольней оставались врагу. Ведь теперь сама хранимая Богом и молитвами монастырских насельников страна отворачивалась от обители, для того и созданной, чтоб молились в ней монахи о её спасении. Но, сами её люди не нуждались теперь больше в таковом, так, как были с Богом на «ты», считая себя святыми.

Понимали это монахи, как и то, что если не спасут намоленные иконы обители, пропадут те в кострах, как простые дрова. Но, всё же оставалась надежда, может через какой-то срок люди опомнятся в многострадальной России, вернуться к своей поруганной вере, восстановят обитель. Ведь недаром же сам Господь защитил колокольню и храм. Значит есть в этом некий тайный смысл.