Часовая башня

Во второй четверти третьего класса вступил в ряды пионеров. Не стремился в эту организацию, но и не сопротивлялся ей. Просто придумал для себя некую игру, в которую было интересно играть. И заключалась прежде всего в том, что никоим образом не проявлял инициативы, плыл по течению.

Сначала были приняты самые лучшие; отличники учёбы и идейно подкованные. Потом, те, кто так же стремился, но не мог выучить навязываемую им правду. Когда в классе оставалось всего три человека не вступивших, среди, которых был и он, гордился тем, что прировнен к самым неисправимым двоечникам и хулиганам. С них уже не требовалось не только знаний о Ленине, но и понимания значимости октябрьской революции в мировом масштабе. В конце последней четверти повязали галстук, и в ответ на; — «Пионер, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будь готов!», получив признание; — «Всегда готов!», отпустили в школьный коридор к остальным, словно птицы окольцованным пионЭрам, как называла их завуч, женщина лет пятидесяти, похожая на скальное образование. Теперь уже имея на груди горящую красным пламенем звезду, побаивался её, считая опасной для его непросвещённого образа жизни. Интуитивно боялся обжечься.

Барчёнок на ней так же, как и он подрос, будто родился в один с ним день.

То же самое произошло и с комсомолом. Практически избежав крайнего для вступления возраста, так же в конце последней четверти восьмого класса, с самыми морально отставшими, но уже с пятью одноклассниками, среди которых была одна девочка, без многих, заученных дат и формулировок, вступил в члены ВЛКСМ.

Теперь звезда пропала, будучи заменена на флаг, с ликом немолодого уже, с подобной мефистофельской бородкой, человеком.

Почему вспомнил сейчас об этом? Наверно потому, что хотелось, чтобы у него была такая же, как и у всех ровесников семья. Неужели не, как все? Но, что же, тогда они? Неужели те, кто вступал первыми в эти вышеперечисленные организации, на деле совершенно не таковы, какими из кожи вон вылезая старались казаться? Да и, как давно уже уверенно считал, никому не нужные ступени для старта в счастливое советское будущее всего лишь самое настоящее лицемерное согласие с общепринятыми в стране условностями. Будто тайное общество пронзила весь СССР некая организация, которую использовали все желающие для себя счастливого будущего, продвигаясь по ступеням посвящения всё выше и выше, к тайным знаниям.

Нет, он не такой. Его цель состоит в ином. Прежде всего человек, но созданный для творчества. А, оно, как хорошо понимал теперь, не подразумевает никаких ограничений, иначе превращается в наполненное консерватизмом лицемерное подражание.

Припарковалась у самого входа.

Вышел. Дверь не закрывалась.

— Цветы!

Так и не закрыв переднюю дверь, полез на заднее сиденье за цветами.

И, что это за дурацкая привычка давать деньги медсестре, или няне, провожавшей роженицу из роддома. Но, никогда не спорил с обычаями, стараясь их соблюдать. Не хотел ничего менять в жизни. Привык оставаться осторожным в ней, в страхе навредить окружающим.

Низкого роста, полненькая, с румяными, словно натёртыми кирпичом, щеками, няня стояла в сторонке, с ребёнком на руках ожидая пока поцелует жену.

Инга была серьёзна. Хотелось прикоснуться к её щеке губами. Но, боялся этого. Видел; не в настроении.

Раньше мечтала о том, чтоб родить мальчика. Совсем не так представляла себе своё будущее, в котором теперь находилась. Не то, чтоб считала себя выше других, просто всегда стремилась быть на высоте, во всём. Внешний вид, поступки, слова, походка. Очень следила за собой, боясь что-то сделать не так, оставив о себе неправильное впечатление. С самого детства, будто доказывала другим; никогда не ошибётся. Всё просчитывала заранее. И, если не получалось прикладывала все силы к исправлению ситуации.

И ей удавалось.

Но, сегодня отчётливо ощущала себя не в состоянии ничего изменить. Внутренне не могла с этим смирится. Что же так раздражало её именно в этот радостный день. Как это обычно и бывает, когда Господь даёт нам многое, именно в этот день становится грустно от какой-то малости, разрушающей весь праздник. Что же это за малость портящая ей жизнь, так засела в её голове? С самого утра перебирала все события, произошедшие в жизни последние годы. Пытаясь понять; правильно ли живёт, так ли планирует своё будущее. Но, всё упиралось в некую пустоту, ощущаемую именно сегодня. Нет, она должна, что-то изменить.

Девочка, которую не в силах спорить с мужем согласилась назвать Валерией, кардинально меняла её жизнь. Не добившись многого, планируемого, теперь вынуждена делать значительные поправки. Это разрушало её, заставляя признавать свои ошибки, чего никогда прежде не приходилось. Судорожно перебирая дни, месяцы, годы, обнаруживала их. Откладывала в сторонку. Затем перебирала снова и снова. Это лишало надежды.

— Поздравляю с дочерью, — дал ей цветы, и всё же поцеловал в щёку.

— Спасибо, — поцеловала его.

— Ну, вот и славно. Забирайте свою красавицу. — передала в освободившиеся руки Паши ребёнка няня.