Часовая башня

Из-за частых налётов, поселились под Хельсинки, сняв небольшой особнячок. Пусть и с давно не ремонтированным фасадом, но вместивший всех, вместе с роялем и мебелью, что решили взять с собой. Никто не мог дать чёткого ответа на такой важный для них вопрос, насколько реальна возможность прорыва линии Маннергейма. Поэтому решив всё же заказать багажный вагон, перевезли всё, что смогли на новое место.

Илма с удовольствием поехала со своими хозяевами, взяв с собой кровать, трюмо, пару стульев и столик. Уж больно боялась оставаться в городе, хоть и никогда не видела, что это такое — опасалась советской власти.

Благодаря проведённому с конца ноября по декабрь 39 года перемещению населения Карельского перешейка, Северного Приладожья, крупных городов Выборг, Сортавала и Кякисалми, остальных потенциально способных быть захваченными территорий, было эвакуировано 422 тысячи человек, что составляло 12 процентов населения Финляндии.

11 февраля началось решающее наступление РККА. Уже 14-го главная линия укреплений была пробита и фронт сдвинулся на 12 километров в глубь страны, имея ширину прорыва до 12 километров. Финское командование отвело войска на второй оборонительный рубеж в страхе потерять в окружение основные силы своей армии. 27 февраля РККА продолжила наступление, за три дня боёв прорвав вторую оборонительную полосу. В ночь на 1 марта 50-ый стрелковый корпус, наступая в обход Выборга с севера занял станцию Сяйние и уже 2-го вышел к тыловой оборонительной полосе на подступах к Выборгу. С юга, части 34-го стрелкового корпуса вышли к южным окраинам города. К 5-му числу 7-ая армия полностью подошла к тыловому рубежу укреплений, защищающих город.

Начав форсировать Выборгский залив ещё в ночь на 2-е, уже 5-го закрепилась на его западном побережье. На следующее утро продвинувшись ещё на 40 километров в сторону Хельсинки и на полтора вглубь. К 11 марта, завладев прибрежными населёнными пунктами, перерезала шоссе на Хельсинки.

8 марта 91-я дивизия подошла к северо-восточным окраинам города. 11 марта 7-ая стрелковая дивизия вышла к предместью Карьяла. Штурм города начался на следующий день в 23 часа.

Бои шли за каждый дом и носили упорный характер. Но 13 марта части 7-ой стрелковой дивизии вышли к зданию тюрьмы, овладев восточным и юго-восточным районами города. Судьба Выборга была решена.

12 марта в Москве был подписан мирный договор между СССР и Финляндией.

В кровавых схватках получив заявленные территории обратно, СССР не пожелал двигаться дальше, в глубь страны. Видимо имея это в виду на будущее. Пока жил отведённой ему свыше мирной жизнью, но в ожидании войны.

Опустевший Выборг заселялся новыми людьми, не знающими финского языка, приехавшими из других мест. Многие никогда прежде не жившие в городе, дивились его пусть и повреждённым пулями и попаданиями снарядов домам, получая комнаты, а то и целые квартиры в них. Храмы теперь стояли пустыми, в них никто не захаживал. Лютеране среди нового населения города отсутствовали, а православные были гонимы властью, если и имелись среди горожан, то скрывали свою веру.

Вскоре по улицам вновь забегал трамвай.

Брошенную своими жителями большую квартиру на третьем этаже в старой части города, заселили несколько семей. Теперь стала коммуналкой.

Её состав был разнообразен. Кабинет Якова Карловича заняли молодожёны, приехавшие в Выборг по комсомольской путёвке из колхоза под Новгородом. Спальню, имеющую вторую, общую с кабинетом дверь отдали бухгалтеру с мыловаренного завода, который тут же набил поверх неё доски. Гостиную и столовую занимал работник НКВД, малого роста, мужчина средних лет с всегда обиженным выражением лица.

Камин, доставшийся ему, не использовал. Да и не понимал, как можно жечь дрова прямо в квартире, не закрывая топку дверцей, как это положено в печках. Поэтому хранил в нём свои начищенные до блеска сапоги, что имел аж целых две пары, и несколько банок ваксы.

Остальные три комнаты занимали; крановщик из порта, строитель и водитель грузовика.

Все, кроме НКВДешника, были недовольны тем фактом, что прежние жильцы вывезли с собой всю мебель. Он легко достал требующуюся ему. Пусть и не такую добротную, что видели эти стены прежде, но, вполне удовлетворяющую его.

— Ну, сколько можно! — стучал сапогом в дверь туалета капитан НКВД.

— Сейчас выхожу Савелий Игнатьевич, — дрожащими руками застёгивал ширинку бухгалтер. Его комната граничила с столовой одной из своих стен, поэтому слышал по утрам, как ворочался в кровати сосед, что выбрал себе под спальню столовую. Там было два окна, выходящих на разные фасады, что успокаивало его перед сном, давая надежду на второй путь отступления, в случае, если возникнут проблемы. Савелий Игнатьевич понимал — проблем в его работе не может быть, так, как человек с таковыми не достоин носить синий, будто у лётчика околыш фуражки. Но, тем не менее подстраховывался.