Часовая башня

Понимал ещё тогда в кабаках Амстердама; не так просто свёл Господь с государем иноземным. Даст тот возможность выйти в люди, стать настоящим господином. И, никогда уже не нужно будет выходить в море, рискуя жизнью при ловле сельди. Не думал тогда, головой своей ещё не раз придётся рискнуть, оказавшись в ближайшем окружении царском. Не так уж и безопасно быть рядом с тем, кто взялся за нелёгкое дело — переделать страну.

Но, теперь, когда через многие трудности и невзгоды прошёл, приближаясь к своей мечте, понимал; стоит того, чтоб бороться за неё, даже ценою собственной жизни. Но, в отличие от своего, как теперь уже понимал бывшего адмирала Крюйса, не желал, да и не умел поступаться такими вещами, как честь. Хоть и не знатного рода был, но с самого детства никого не обманывал, и, тем более не отнимал чужого, веря в свои собственные силы. Что, как знал, были у него в достатке.

Не случайно столкнул Господь его тогда в море, во время шторма со своим будущим Адмиралом. И, пусть он существовал параллельно с Апраксиным, с помощью которого одерживались все победы на море, но, всё же был именно Адмиралом, и не какого-то там галерного флота, а морского, состоящего из боевых фрегатов. Значит в этом есть какой-то, пусть и скрытый от него, Яшки Курштайна смысл. Но, в чём же таится он?

Так же, как и все остальные привлечённые молодым царём в страну иноземцы, был нужен ему. Больше чем сами те, Русские, остававшиеся у себя дома, пока Пётр набирал из-за границы всех своих соратников и друзей.

Почему же у царя на момент его прихода к власти не было своего русского круга, на который мог положиться? Почему был вынужден искать друзей среди иноземцев в Кукуе, а затем и вовсе далеко за пределами Родины? Не мог найти ответа на такие простые, как считал вопросы. Но, и сам был среди множества обласканных государем иноземцев.

Не гнался за рублём. Словом, и делом доказывал свою верность. Не крал из казны, и вот теперь, рискуя жизнью, доказал царю свою верность. Только тогда был замечен им. Неужели для того, чтоб добиться чего-то, прежде всего следует заявить о себе, как о человеке безрассудном, жестоком, хитром, и, конечно же жадном?

Нет, никогда не будет подобным. Качества, что дал ему Господь и привил отец, не таковы. Но, почему же именно те, кто обладает иными, теперь повсеместно у власти? Нет, не понять ему этого феномена, как бы ни ломал свою голову. Но, знал одно наверняка, у себя на Родине никогда не сделал бы такой карьеры, как удалось ему под крылом Петра. И, теперь, когда ему обещан титул барона, знает — никогда не возьмёт ничего чужого, пусть и будет забыт из-за этого своим царём, если тому, в первую очередь важны погрязшие в разбое, воровстве и непрофессионализме. Но, при таком окружении страна не сможет продержаться долго на гребне своих побед.

Пир, объявленный в офицерских казармах Гельсингфоргской крепости, был славен. Вино из шведских погребов, по большей части Французское, лилось рекой. Но, и о добротном Голландском роме не забывали, принеся его из корабельных запасов.

— И хочу я этот полный бокал выпить за победу над шведом. Уж больно не просто она далась. Это только с первого взгляда можно сказать, что был разбит он на суше в этой славной крепости и на море, под Гангутом. На самом деле, путь к этим победам был долог и тернист, начавшись с самой идеи построить резиденцию на Балтике. Но, первым нашим шагом был Выборг. Только там почувствовали силу свою над шведом, пока ещё на суше.

Не скрою, не сразу был взят этот город. Но, даровав победу, Господь не отступился от нас и дальше.

— Думаю, закрывает глаза на многие смерти, если он ради великий дела — восстановления русский господств на Балтике, — поддержал Петра Яков. Сильно переживал о содеянном в бою. Нет, не то, чтоб жалел об убитом офицере, просто никогда прежде не рубил людей саблей. Скорее от страха, чем в порыве боя использовал её, как и подобает холодному оружию. Да и не требовалось от капитана фрегата оного. Видел себя лишь маленьким винтиком в огромном механизме победы. Но, как никогда отчётливо понимал сейчас — не гневится на него Господь, так, как победа осталась за ними. И в этом сражении решалась история страны, выбранной им для себя.

— Что ты имеешь ввиду!? — метнул гневный взгляд на Якова царь. Был рад пожаловать ему баронский титул, но сейчас, на мгновение заставил тот усомнится в правильности своего решения.

— То, что, когда война выигран, правитель не только прав, но свят для свой подданный, — поднялся со своего места Яков. Сидел сегодня по левую руку от царя.

— Интересно рассуждаешь Яшка. А, коли бы проиграл сражение, что ж тогда!? — скрыл только лишь зарождающееся возмущение на расплывшемся в улыбке лице, царь.

— А, коль проиграл, то велик грешен.

— Аль не верил в победу, раз так рассуждаешь?

— Победами флот русский славен. Не будь её, не быть и нам.

Обнял Якова царь.

— Эх, слабовато вино. Ну, ка налей-ка мне рома Голландского, что с собой привезли, — протянул свой бокал Якову.