Часовая башня

Женщина, ставшая недавно его женой, была так же пуста. Не хотела детей. Да и он не особо сопротивлялся, не понимая, зачем они им. В этом были с ней заодно. Никогда не думал прежде, чтоб кого-то воспитывать, да и не нужно было это ему. И, сейчас, если не война, подал бы рапорт об увольнении. Пенсия уже обеспечена выслугой лет. Боялся одиночества. Кто знает, может именно потому и принял решение жениться. Так спокойнее. Наступающая старость таким образом казалась не одинокой.

В 39-ом было около двух сотен перебежчиков, как называл их. Тех, кто остался в городе. Проверял каждого лично. Но, не мог тогда понять, обнаружить в них и тени намёка на шпионскую деятельность. Наоборот, в сравнении с теми, кто был арестован по подобному подозрению на исконной территории СССР, имели не уставший, не озлобленный вид. Скорее, радовались, оказавшись в его кабинете, имея возможность рассказать о своих планах на будущее. Верили, и в правду поступили правильно, решив остаться с новой властью.

Кто это были? Да, как правило рабочие, в прошлом большевики, человек десять бывших унтеров, один журналист. С пеной у рта доказывал, имел непосредственное отношение к обеспечению нелегального проживания в городе товарища Ленина, чем особенно разозлил тогда. Этим признанием полностью разрушил всю стратегию ведения допроса.

Нет, конечно же не звери они были тогда, в 39-ом, прислушивались к тем, кто не ушёл вместе с отступающими финнами из города. И, действительно хотелось понять, почему решились на такой поступок, зачем отказались от той жизни, к которой привыкли, ради чего решили строить социализм, до этого так же успешно способствуя развитию капитализма.

Да, конечно же не по своей воле, через силу, просто не могли иначе жить в Финляндии, сдуру убежав в 17-ом, так и не сумев вернуться в 18-ом, несмотря на репрессии со стороны Шюцкора всё же сумевшие отсидеться в своих берлогах, дождавшись потепления, лучших времён.

Слишком не уверена тогда была ещё советская власть. То ли дело сегодня, когда страна полностью очищена от врага, и никто теперь не сможет усомниться в том, что Красная армия самая лучшая в мире. Сегодня может позволить себе большее снисхождение к врагу.

Конечно, не все были осуждены. Но многие высланы из освобождённого города, где теперь не место было прежним жителям. Одна ложка дёгтя способна испортить бочку мёда. Теперь, когда уже всё было отработано, неужели опять будет проверять каждого, следуя указаниям сверху, выполняя план. Нет, всё же почувствовал, ещё в 43-ем — слабеет рука власти. После прошедшей два года назад волны репрессий, связанной с сплошным дезертирством, сдачей в плен, оставлением боевых позиций, когда можно было пускать в расход каждого второго вышедшего из окружения. Но, опять же была директива, говорящая о том, чтоб не перегибали палку, как прежде. Не понимал с чем была связана эта мягкость. Возможно с тем, что уже некого было призывать. Но не верил в это. Знал, страна его бескрайня. Тянется с запада на восток на тысячи километров.

Пытался почувствовать, еле уловимую волну, таящуюся в атмосфере вновь завоёванного города, в его давящей, свинцовой тишине, говорившей только об одном — теперь уже не те времена. Ситуация на фронтах изменилась. Мы наступаем, и нет такой надобности в том, чтоб держать людей в ежовых рукавицах. Да и сам Ежов, уже был настолько далёк от земной жизни, не догадываясь о том страхе, остававшемся долгое время после него, несмотря на то, что, сменив его Берия убавил огонь репрессий, выжигающий страну.

В эту ночь так и не ушёл домой. Новый дом не тянул его. Устал. От всех этих страшных лет, отнявших его молодые годы, сделавших непримиримым даже к самому себе. Хоть спал и тревожно, но видел сон.

Стоял на часовой башне Выборга, смотрел далеко вперёд, словно высматривал что-то в опустившемся на город тумане. Над крышами, из печных труб поднимались столбы белого дыма. Но, искал ту, что дымилась чёрным. Зачем? Белые, не поднимаясь высоко, исчезая в тумане, поглотившем город, перемешивая его с дымом каминов и печей не подразумевали наличие пожара. Неужели требовался именно чёрный?

Может в нём заключался некий тайный смысл, понимание которого могло повлиять на то, как быстро растворится утренний туман. Утренний. Ну, да! Конечно! Это было утро! Нестерпимо хотелось спать. Превозмогал своё желание, что есть сил тёр лицо замёрзшими руками, чтоб не уснуть.

Сначала просто очень плотное белое облако, будто упавшее с неба, ползло по крышам домов, проявившись со стороны замка. Может зацепилось за башню Олафа, подумал он. Но, постепенно меняло оттенок, напитываясь свинцовостью тумана. Нет, это не облако. Но, что же тогда? Продолжало темнеть, напоминая набравший энергии дыма, вот-вот готовящийся вспыхнуть огнём костёр.

Это пожар, вяло проплыла догадка.

Вот уже бледно красно-жёлтые, с синим отливом на концах, языки пламени пробивались из него, тем самым делая похожим на набирающий скорость, пышущий огнём из трубы, тянущий за собой длинный состав паровоз, что сам пока ещё не был виден.